Клим стрелял с двадцати шагов. Практически не целясь, из-под руки. Наверняка зная, куда угодит граната: точно в раскрытую пасть вертолета.

Иллюминаторы словно выперло изнутри, и град мелких осколков рванулся навстречу Сергею. Он пригнулся, опускаясь на колено, и вложил в дымящийся ствол гранатомета следующий выстрел. Снова нажал на спусковой крючок. Широкий и не совсем удобный затыльник приклада ударил в выем плеча. Вторая граната понеслась вслед за первой.

«Я бы с такой «дурой» в разведку не пошел. Переход с автомата на гранатомет медленный – спусковой крючок один, его еще надо переключить переводчиком».

Точно медленный… Ты прав, Леха…

И первая автоматная очередь из «грозы».

Стреляя, Сергей не видел ничего, кроме конкретных целей, показавшихся в проеме люка. Они задыхались в дыму и норовили выбраться из загоревшегося салона. А в нескольких шагах от «вертушки» застыли офицеры во главе с начальником курса Паникяном. То, что происходило на их глазах, было таким неожиданным и скоротечным, что они рта не успели открыть от удивления.

«Пока я буду ковыряться…»

Еще одна очередь – прямо в задымленный салон. И так же точно, почти по линии: «гроза» была предельно сбалансирована и имела минимальный «подскок» ствола. Двух оперативников, попавших под огонь армейской «грозы», отбросило к противоположному борту.

«Ты прям как ходячая мишень».

Вот одна мишень попыталась выбраться из «крокодила», но была сражена форсированной очередью. Последней очередью – магазин «грозы» опустел вместе со щелкнувшим затвором. Сергей отбросил автомат и пошел к вертолету, обнажив «стечкин». По пути сбросил с себя панаму.

Походка диверсанта была ровной, легкой, «сбалансированной». Так ходят люди, которые уверены, что никуда не опоздают.

Паршин лежал у самой створки и был ранен в плечо и шею. Одной рукой он закрывал рану, из которой хлестала кровь, а второй как бы призывал помочь ему. Как Валерий Максаков, который чудом уцелел после падения вертолета. В бегущих к нему людях он видел свое спасение. Но нашел то, за чем и был послан в невозвратную командировку…

Прежде чем нажать на спусковой крючок пистолета, Сергей заглянул в кричащие болью глаза Паршина.

– Твое задание выполнено, ублюдок! Я прошел курс спецподготовки.

Пистолет стал на несколько граммов легче. А с души сержанта Климова упал непомерный груз. Он вобрал в легкие воздух и выдохнул с облегчением. Глянув на пистолет, отбросил его в сторону. И едва не попал в незнакомого человека, смело спешащего к нему со стороны штаба.

– Поосторожней, пожалуйста! – сказал Артемов, ловко уклоняясь. – Старший сержант Климов? Вижу, вашим инструктором по огневой подготовке является мичман Юрмин.

Сергей рассмеялся. Искренне. Впервые за несколько месяцев.

Работа валилась из рук. Михаил Артемов садил одну сигарету за другой. Впервые в практике полковника ГРУ дело, которое можно было считать закрытым, не давало ему покоя. Подпустил события близко к сердцу. Это не его слова, а секретарши. Права она – как тут не подпустить?

Да еще этот чертов Влад… Как в воду канул. А Михаил Васильевич вроде как виновен в этом. Не виноват, а именно виновен. Хорошая поправка.

И как отловить этого секретного агента хотя бы для того, чтобы отловить? Это не говоря о том, что нужно выдумать для него наказание. Владу нечего беспокоиться, он был подставной фигурой в этой игре, инструментом. Если бы в ГРУ узнали о «жасмине» раньше, то ему, возможно, была бы крышка. Ну ничего, понадеялся полковник, в скором времени найдется.

Артемов ответил на телефонный звонок. Надел очки, снова снял их и положил в нагрудный карман. Выйдя в приемную, бросил секретарше:

– Я к шефу. Если кто будет звонить – меня нет.

– Кто будет звонить и куда? – вскинула выщипанные брови помощница.

Полковник молчал ровно минуту. Сказал «н-да» и направился к генералу.

Начальник ГРУ сидел за рабочим столом. Такой же «верстак», как у Артемова, только побольше. А бардака на нем не меньше. На перекидном календаре, лежащем с правого края, пристроился знаменитый кожаный портфель Ленца, еще дальше десяток телефонных аппаратов, в том числе и с гербами. Держа телефонную трубку, Игорь Александрович что-то записывал на бумаге. Не глядя на вошедшего, кивнул:

– Одну секунду… Нет, не тебе, – сказал он в трубку, придерживая ее плечом, – продолжай. – Глянул на Артемова и указал на стул: «Присаживайся».

Закончив телефонный разговор, Ленц вздохнул:

– Вот так, Михаил Васильевич. Иванов закончил «разгром» СКВО. К военно-морской базе наш министр подбирался тихой сапой. 16 июля в штабе 42-й мотострелковой дивизии заслушал доклад командующего войсками СКВО Болдырева. А в штабе ОГВ – командующего группировкой Макарова. А потом вроде как на пути в Волгоград заглянул к Паникяну. Бедный Паникян!.. – Ленц мелко покачал головой. – Достали его генералы да министры. Ты так и не понял, куда я клоню? Поездка-то была запланированной.[16] А что, если мы ошиблись и Паршин готовил диверсию, не связанную с пуском новой ракеты? Ведь маршрут Иванова едва ли не повторяет маршрут Максакова.

– Теперь что угодно можно думать, – ответил Артемов.

В этот раз оба собеседника были одеты в гражданское. Ленц в темном костюме (светлые не любил), Артемов в светло-сером пиджаке и темных брюках.

– В самом начале ты мне сказал: «Не менее приятно распутать сложное дело», – напомнил начальник управления.

– Я понял. Мне вообще неприятно думать, кто не пострадал – большие люди или не очень.

– Так-то оно так… – Ленц выдержал короткую паузу. – Ты, наверное, не знаешь… Вчера вечером сержант Климов повесился в своей камере.

– Как повесился? – Артемов даже улыбнулся. И ощутил давно знакомое чувство ранее прожитого, которое не раз посещало его за последние несколько недель. Наверное, нечто похожее испытал на себе Владимир Тульчинский, когда услышал о гибели курсантов. – Как повесился?

– Обыкновенно, – ответил генерал. – Сам или кто-то помог – не суть важно. В общем, нет человека. Нет и проблемы.

Артемов долго сидел с опущенной головой и смотрел на свои крепко сцепленные пальцы.

– Так скоро… Не могу поверить… Ведь я был у него.

– Когда? – удивился начальник ГРУ.

– Последний раз – вчера. – И снова повторил: – Так скоро…