Может быть, в связи с этим взгляд его надолго задержался на командире седьмой лодки Климове. Экипажу Клима дали отдохнуть два дня, и вот они всем составом корпят над очередным «изощренным» заданием психолога.
Капитан Олег Колчин встречал группу Климова на пирсе военно-морской базы. Солнце стояло в зените, с востока тянул легкий бриз, гоня перед собой стадо белокурых облаков. По виду старшего сержанта, по нарочито размашистым движениям капитан заключил, что обвинительных речей в свой адрес не услышит. Точнее, упреков. Такое в его шестилетней практике встречалось крайне редко. Бывает, конечно, вспылит по незнанию какой-нибудь курсант. А когда растолкуешь ему, что и как, что приказ – дело святое, а кроме приказа, существуют всевозможные провокации со стороны противника, расползется как опара на сковородке, принимая желательную и окончательную форму.
Вообще эта операция была подготовлена лично Колчиным и одобрена гримасой начальника курса. Цель ее – учиться выполнять приказ в любом случае, какие бы сомнения в нем ни присутствовали. Капитан и в качестве медиков привлек военнослужащих из воинской части, дислоцированной в Кизляре, и на протяжении недели на политзанятиях говорил о похищении бригады медиков.
Дав курсантам полтора часа, Колчин объединил их в одной аудитории и выбрал из стопки письменных работ две.
– Рядовой Бережной!
– Я! – встал с места Земля.
– Подойдите ко мне. Сержант Самохвалов!
– Я! – отозвался Самоха – курносый кареглазый курсант.
– Ко мне.
Бережной описывал «врага народа», Самохвалов – русского разведчика.
Колчин зачитал отрывок из работы Самохвалова.
– «Глаза добрые. Особенно лучинки в уголках – как у Ленина. Сразу чувствуется – наш человек».
Земля выпучил на Самоху отнюдь не «добрые» глаза: «Предатель и шпион наш человек?!» И чуть ли не вскинул руки: «Да я тебя!..»
А психолог к тому времени перешел к работе Бережного, найдя место про те же глаза.
– «…с неприятным прищуром, в целом взгляд отталкивающий». Как видим, про Ленина здесь не сказано, – улыбнулся Колчин. – Может, хотите что-то добавить? – спросил он Бережного.
– Ага. Ленин, как и я, – фигура трагическая: он все понял, но было поздно.
– Садитесь. – Капитан отпустил курсантов. – Сейчас я вам объясню, как можно менять сознание человека, его мотивацию. Как распознать, когда тебя вводят в заблуждение…
– И как с этим бороться, – вставил неугомонный Бережной, действительно начиная кое-что соображать.
– Вот именно. Как сравнивать реальное с желаемым и какие внутренние ресурсы мобилизовать. Прошу отнестись к этому вопросу с полной ответственностью. Данная дисциплина не последняя в работе бойца спецгруппы, чаще всего действующего на территории врага и нередко в одиночку. Позже поговорим про психотронное – экстрасенсорное – воздействие на других людей.
К капитану Колчину курсанты относились уважительно. Наверное, он был единственным в центре, кто обращался к ним на «вы». С одной стороны, он выглядел мягкотелым, этаким ученым червем, хотя все знали, что, например, в рукопашном бою Колчин даст фору любому курсанту. То же относилось и к работе с холодным и огнестрельным оружием.
Да и остальные инструкторы не были монстрами, просто работа у них такая.
1 июля, вторник
Мичман Леонид Машбиц пребывал в привычном для курсантов настроении. Однако сейчас он не играл перед подопечными роли зверюги, а психовал (со стороны казалось – излишне) по делу: оборудование для получения газовых смесей для дыхательных аппаратов (весьма серьезное техническое оснащение) вышло из строя. И вот, как в сказке, сошлись «директор водных аттракционов» Машбиц и «настоятель храма вооружений» Грищенко, или Дрищенко, как называли его курсанты. Грищенко отвечал за техническое оснащение, Машбиц – за подготовку боевых пловцов. И если один был похож на бульдога с соответствующей хваткой, то другой – на корову: глаза грустные и навыкате. «Излишек йода в организме, – гонял желваки Машбиц, глядя на коллегу с периферийным, как у мухи-дрозофилы, зрением. – Много рыбы жрет».
– У группы Самохвалова сегодня погружение. Заправляй аппараты! – орал мичман на всю базу.
– Чем?
– Хоть чем! Хоть штуцером своим!
Грищенко рассмеялся. «Как дурак, – заметил нервничающий Машбиц. – Кем он и является на самом деле. Тут такое ответственное дело, а он…»
Мичман дал коллеге полчаса и велел команде Самохи готовиться к погружению.
Грищенко долго смотрел вслед Машбицу, потом взял с собой курсанта и поднял со склада полупустой баллон с газовой смесью. Эксплутационный срок, значившийся на бирке (применить до 10 сентября 1997 года), давно прошел. Максимум через час вышедшее из строя оборудование будет налажено, смесь для следующей группы – сержанта Климова – готова.
Через полчаса семь дыхательных аппаратов были заправлены и отнесены на мостки, где, облаченная в гидрокостюмы, стояла шестерка сержанта Самохвалова. Леонид Машбиц, отправляющийся вместе с группой под воду, отдавал последние инструкции. Он говорил о дополнительном риске, который существует «в переходной зоне, когда происходит частое переключение режимов работы и смена составов дыхательной смеси». Это, конечно, не воздушно-балонные аппараты, в которых используется воздух под давлением в 150–200 атмосфер и с которыми курсанты не раз погружались. В комбинированных аппаратах используется смесь азота и кислорода в иной, чем в земной атмосфере, пропорции, что позволяет избежать «глубинного опьянения» вследствие избытка азота.
Наставления мичмана были нервными.
– Не запьянейте там! – сверкал он глазами на курсантов, уже надевших на спину дыхательные аппараты. – И не курить, ясно? – Он подмигнул.
– Так точь!..
О мостки терлись бортами две каркасные лодки «НЛ-8», состоящие на вооружении боевых пловцов России. Одна возьмет на борт группу курсантов, другая будет сопровождать ее в качестве спасательного, или подстраховочного, судна. Идти от базы недалеко – порядка трех кабельтовых (чуть больше полкилометра), доплюнуть можно. В том месте на дне покоился затонувший в 50-х рыбацкий сейнер. Хороший объект для изучения, маневрирования в помещениях, затопленных водой, эвакуации «раненого» боевого пловца группой, ведения подводного ножевого боя и прочего.
Инструктор Машбиц обучал курсантов по неписаному правилу: «Если ты не прыгал с парашютом, то у тебя есть полчаса на подготовку». По такому принципу учат детей плавать: бросают в воду, а там выбирайся как хочешь. Такая тактика почти никогда не давала сбоев. Однако погружение с аквалангом – далеко не игрушки: прежде чем надеть на себя дыхательный аппарат и погрузиться с ним под воду, курсанты проводят в классах немало времени; главное – теория.
Лодки вышли в район учений. Вода мутноватая, но это хорошо: «Чем хуже погода, чем темнее под водой и на поверхности, тем больше у боевых пловцов шансов успешно выполнить задание».
Снаряжение «облегченное»: подводные часы, наручные пневматические глубиномеры, компасы, подводные фонарики, приборы звукоподводной связи (станции «МГВ-6В», вмонтированные в корпус дыхательных аппаратов). Из вооружения – универсальный водолазный нож типа «атак».
Лодки покачивало, ветерок забрасывал брызги через борт, настроение у мичмана стало выравниваться, как давление в дыхательных аппаратах, глаза подобрели.
– Ну что, подводный десант, нырнем? Кто там у нас хотел нырнуть поглубже, Гусейнов, что ли? Работаем, работаем, ребята!
Когда мичман взял в свою с неправильным прикусом «пасть» загубник, он и вовсе стал похож на подопытного бульдога: изо рта тянулись за спину гофрированные шланги, клапан маски виделся продолжением носа…
Бойцы уходили под воду парами. «Директор водных аттракционов» погрузился последним. Как
