проблемы, как у меня.

Харри медленно покачал головой.

— Так что, деньги ни при чем? — Албу посмотрел на небо. Кое-где мерцали одинокие звезды. — Тогда, выходит, что-то личное? Вы были любовниками?

— Я думал, тебе все обо мне известно, — сказал Харри.

— К любви Анна относилась серьезно. Она любила любовь. Нет, неправильное слово. Боготворила. Она боготворила любовь. Только ей было отведено место в ее жизни. Любви — и ненависти. — Он кивком указал на небо. — Для нее два этих чувства были подобны нейтронным звездам. Знаешь, что такое нейтронные звезды?

Харри помотал головой. Албу вынул изо рта сигарету:

— Это планеты, обладающие столь высокой плотностью и силой притяжения, что если бы я бросил эту сигарету на одну из них, она бы произвела эффект ядерного взрыва. То же самое и с Анной. Ее тяга к любви — и ненависти — была столь велика, что в промежутке между ними уже ничто не могло существовать. Любая мелочь могла вызвать ядерный взрыв. Понимаешь? Мне, например, чтобы понять, потребовалось немало времени. Она, как Юпитер, вечно пыталась укрыться за неким сернистым облаком. За юмором. Сексуальностью.

— Венера.

— Что?

— Так, ничего.

В прогалине между двух облаков появилась луна и высветила в саду бронзовую статую олененка, который в лунном сиянии стал похож на какое-то сказочное животное.

— Мы с Анной договорились встретиться около полуночи, — сказал Албу. — Она сказала, что у нее сохранились мои личные вещи, которые ей хотелось бы мне вернуть. Я приехал на Соргенфри-гате в двенадцать и простоял там до четверти первого. Она просила меня не подниматься, а позвонить ей по телефону из машины. По ее словам, соседка уж больно любопытна. Как бы там ни было, трубку она не брала. Тогда я поехал домой.

— Значит, твоя жена лгала?

— Конечно. Мы договорились, что она подтвердит мое алиби, еще в тот день, когда ты впервые пришел с этой фотографией.

— А почему ты теперь от него отказываешься?

Албу рассмеялся:

— Разве наш разговор что-нибудь значит? Нас здесь двое, единственный молчаливый свидетель — луна. Позже я от всего смогу отпереться. Да и, сказать по правде, я сильно сомневаюсь, что у тебя что- нибудь против меня есть.

— Тогда почему бы тебе не рассказать и обо всем остальном?

— Намекаешь, что я ее убил? — Он снова рассмеялся, на этот раз уже громче. — Но ведь выяснить это — твоя работа, не так ли?

Они дошли до самых ворот.

— Тебе просто захотелось посмотреть, как мы отреагируем, да? — Албу потушил сигарету о мраморный столб. — А еще ты жаждал отомстить, вот и рассказал ей все. Ты был рассержен. Злой мальчишка, бьющий туда, куда дотянется. Ну что, теперь доволен?

— Когда у меня будет электронный адрес, я тебя поимею, — пообещал Харри. Он больше не чувствовал злости. Просто усталость.

— Никакого адреса ты не найдешь, — сказал Албу. — Прости, друг. Мы, конечно, можем продолжить эту игру, но тебе в ней не выиграть.

Харри ударил. Звук получился глухим и коротким. Албу покачнулся, сделал шаг назад и схватился за бровь.

В темноте Харри сумел различить светлую струйку пара от собственного дыхания.

— Зашивать придется, — сказал он.

Албу взглянул на свою испачканную кровью руку и внезапно расхохотался;

— Господи, Харри, какой же ты жалкий неудачник! Ничего, что я по имени? Просто это нас еще больше сблизило, верно?

Харри не ответил, а Албу все не унимался:

— Что она нашла в тебе, Харри? Ведь ей никогда не нравились неудачники. По крайней мере, она не позволяла им себя трахать.

Пока Харри шел к своему такси, хохот становился все громче. Бородки ключей, которые Харри машинально сжимал в руке, больно впивались в кожу.

Харри разбудил телефонный звонок. Он бросил взгляд на часы. 7.30. Это был Эйстейн. Всего лишь три часа назад он покинул квартиру Харри. Тогда он сумел установить, что сервер находится где-то в Египте. Теперь ему, вероятно, удалось продвинуться еще дальше.

— Я тут связался по электронке с одним старым знакомым. Он живет в Малайзии и все еще понемногу хакерит. Сервер этот находится в Эль-Торе на Синайском полуострове. У них там полно таких серверов, это, можно сказать, своего рода центр. Ты уже спал?

— Пытался. Как ты думаешь искать нашего абонента?

— Боюсь, есть только один способ. Отправиться туда с толстой пачкой американских президентов.

— Сколько?

— Столько, чтобы кто-нибудь захотел рассказать, с кем мне надо поговорить. А тот сказал, с кем на самом деле нужно разговаривать. А тот, с кем на самом деле нужно разговаривать, согласился бы…

— Понятно. Так сколько?

— Тысячи долларов на первое время должно хватить.

— На первое время?

— Не цепляйся к словам. Откуда я, к черту, могу знать?

— О'кей. Так задание принято?

— Спрашиваешь!

— Так и быть, задница, расходы я оплачу. Но помни, самый дешевый рейс и самый задрипанный отель.

— Идет.

Часы показывали двенадцать, и в столовой Управления полиции Осло было полно народу. Харри стиснул зубы и вошел внутрь. Коллег своих он недолюбливал. Однако не по каким-то принципиальным причинам, а чисто инстинктивно. С годами неприязнь только усугублялась.

— Вполне заурядная паранойя, — называл это Эуне. — Да у меня у самого такая. Мне кажется, ко мне несправедливы все мои коллеги-психиатры, хотя на самом деле — не более половины.

Внимательно осмотревшись, Харри увидел Беате, которая, как всегда, ела принесенные из дома бутерброды, а также спину человека, составлявшего ей компанию за столиком. Лавируя между столиками, Харри старался не замечать обращенные к нему взгляды. Некоторые, правда, бормотали что-то вроде «приветик», но он не отвечал, считая, что его, скорее всего, подкалывают.

— Я не помешаю?

Беате взглянула на Харри так, будто он застал ее за чем-то непристойным.

— Вовсе нет, — ответил хорошо знакомый голос. Сосед по столику поднялся. — Я как раз собирался идти.

Харри почувствовал, как волосы на затылке понемногу начинают топорщиться. Не по каким-то