Услышав крик Герберта, Пенкроф выронил ружье и бросился к нему.

– Они убили его! – закричал он. – Моего мальчика! Они убили его!

Сайрес Смит и Гедеон Спилет тоже подбежали к Герберту. Журналист послушал, бьется ли еще сердце бедного юноши.

– Он жив, – сказал Гедеон Спилет. – Его нужно перенести…

– В Гранитный Дворец?

– Это невозможно, – ответил инженер.

– Тогда в кораль! – воскликнул Пенкроф.

– Одну минуту, – сказал инженер.

Он бросился влево, стараясь обойти забор. Вдруг он увидел перед собой пирата. Тот прицелился, и его пуля пробила инженеру шляпу. Но второго выстрела он не успел сделать, так как упал на землю, пораженный кинжалом Сайреса Смита, более метким, чем ружье пирата.

Между тем Гедеон Спилет и моряк подтянулись на руках к верхний доскам забора, перелезли через него, спрыгнули в загон, вырвали болты, которые запирали дверь, и бросились в дом, оказавшийся пустым. Вскоре несчастный Герберт лежал на кровати Айртона. Несколько мгновений спустя Сайрес Смит был подле него.

Горе Пенкрофа при виде Герберта, лежавшего без сознания, было ужасно. Он плакал, рыдал, бился головой об стену. Ни инженер, ни Гедеон Спилет не могли его успокоить. Они сами задыхались от волнения и не в состоянии были говорить.

Тем не менее они сделали все, что могли, чтобы вырвать из когтей смерти бедного юношу, умирающего у них на глазах. Гедеон Спилет, проживший столь бурную жизнь, имел кое-какой опыт в области медицины. Он знал всего понемногу, и ему часто приходилось лечить раны, нанесенные огнестрельным оружием. С помощью Сайреса Смита он принялся ухаживать за Гербертом.

Журналиста поразила полная неподвижность юноши, которая объяснялась, вероятно, кровотечением, а может быть, шоком, если пуля с силой ударилась о кость и вызвала сотрясение организма.

Герберт был очень бледен. Пульс его еле прощупывался, так что Гедеон Спилет, улавливал его биение лишь с большими промежутками, словно сердце готово было вот-вот остановиться. Сознание совершенно отсутствовало. Это были очень опасные симптомы.

Журналист обнажил грудь Герберта, смыл кровь мокрым платком и холодной водой.

Рана стала ясно видна. На груди, между третьим и четвертым ребрами, в том месте, где поразила Герберта пуля, краснело овальное отверстие.

Сайрес Смит и Гедеон Спилет перевернули бедного юношу, который еле слышно стонал. Этот стон был больше похож на последний вздох умирающего.

На спине Герберта зияла вторая рана, из которой сейчас же выпала пуля.

– Слава Богу! – сказал журналист. Пуля не осталась в теле, и нам не придется ее извлекать.

– Но сердце? – спросил Сайрес Смит.

– Сердце не затронуто – иначе Герберт был бы мертв.

– Мертв? – закричал Пенкроф, испустив нечто похожее на рычание.

Моряк расслышал только последнее слово, произнесенное журналистом.

– Нет, Пенкроф, нет, он не умер, – ответил Сайрес Смит. – Его пульс продолжает биться. Он даже застонал. Но, ради блага вашего питомца, успокойтесь. Нам нужно все наше хладнокровие. Не волнуйте нас еще больше, друг мой.

Пенкроф умолк; в нем произошла реакция, и крупные слезы покатились из его глаз.

Между тем Гедеон Спилет старался вспомнить то, что знал, и действовать методически. Сомнений не было: пуля вошла спереди и вышла сзади. Но какие разрушения произвела она на своем пути? Какие важные органы были задеты? Этого не мог бы сказать в данный момент даже профессиональный хирург, а тем более Гедеон Спилет.

Однако журналист знал одно: что ему придется бороться с воспалением поврежденных частей и затем с местным воспалением, лихорадкой, вызванной ранением, которое, быть может, смертельно. Какие средства мог он употребить? Какие противовоспалительные лекарства? Каким способом предупредить воспаление?

Во всяком случае, важнее всего было немедленно перевязать раны. Гедеон Спилет не счел нужным вызывать новое кровотечение, обмывая раны теплой водой и сдавливая их края. Кровотечение было и так очень обильно, а Герберт чрезвычайно ослаб от потери крови.

Поэтому журналист ограничился промыванием ран холодной водой.

Герберта повернули на левый бок и удерживали его в этом положении.

– Не нужно, чтобы он двигался, – сказал Гедеон Спилет. – Такое положение удобнее всего для того, чтобы из ран на груди и на спине мог свободно выделяться гной. Герберту необходим абсолютный покой.

– Что? Его нельзя перенести в Гранитный Дворец? – спросил Пенкроф.

– Нет, Пенкроф, – ответил журналист.

– Проклятие! – крикнул моряк, грозя небу кулаком.