– Инкриминировать мы будем вам, Митина, организацию убийства Джеффри Симпсона, тоже, кстати, американского гражданина. У нас есть доказательства, что именно вы наняли киллера Игоря Гусарова.

– Да нет у вас никаких доказательств! – отмахнулась Митина. – Что, этот... как вы сказали... Гусаров может подтвердить, что вел со мной какие-то переговоры, получал от меня деньги? У меня много врагов. Меня просто подставляют. Что меня, по-вашему, связывало с этим вашим Симпсоном? Чем он мне настолько не угодил, что заслужил пулю?

– С мотивом-то как раз проблем не будет. У нас целый букет мотивов. Во-первых, дневники Басина. Они интересовали и вас, и Симпсона, и вы, и он обращались к Черному с просьбой их продать. Черный это готов подтвердить. Понимая, что Черный скорее предпочтет Симпсона, вы от него избавились, ибо не желали, чтобы ваши похождения изучались спецслужбами. Возможен и другой вариант: ваше не совсем законное уже само по себе посредничество при выплате долгов по ГКО. Симпсон занимался расследованием фактов вымогательства, о которых заявили некоторые американские финансисты. Некто предлагал им помочь вернуть долг за примерно половину его суммы. Симпсон нашел подтверждения этой вашей деятельности, и вы решили его убрать. А когда поняли, что смерть Симпсона проблемы не отменяет, «заказали» еще и мистера Реддвея. И это мы тоже можем доказать.

– Валяйте. От ваших доказательств в суде камня на камне не останется.

– Кто, интересно, будет разносить их в пух и прах? Те адвокаты, которые сегодня так скоропостижно от вас отказались? Или думаете, ваш дражайший супруг найдет вам новых, еще лучших?

– Вас это уж точно не должно заботить.

– Мне жаль вас, Митина.

– Себя пожалейте.

– Это всегда успеется. А вот сегодня мне жаль именно вас. Хотите знать почему? Потому что именно ваш муж наверняка убедил адвокатские конторы не связываться с вами. Он же знал, к кому вы обратитесь в первую очередь? А может, выпустил всеобщий меморандум: по миллиону всем, кто пошлет на фиг мою жену вместе с ее проблемами.

– Что за чушь вы несете?! – возмутилась Митина.

– Не чушь, а истинную правду. Кулинич поставил на вас крест. Причем не фигуральный, а настоящий, наверное, заказал уже гранитный монумент с трогательной надписью «Я каждую минуту помню о тебе, дорогая». Не верите? – Турецкий выложил перед ней принесенные Грязновым распечатки. – По иронии судьбы, вас должен был убить тот же киллер, которого нанимали вы. Хотя почему по иронии? Вы ведь узнали о Гусарове от мужа? И не мы это все инспирировали, такие подробности нам негде было взять.

Митина просмотрела распечатки и криво усмехнулась:

– Неблагодарный сукин сын.

– Ну и? Сдадите нам его?

– В обмен на что? На десять лет в ваших вонючих зонах? По мне, так лучше пулю... Или мы договоримся?

– О чем?

– Черт его знает о чем... Хорошо, надеюсь на ваше великодушие. Доказательства против Сергея вам может дать только Затворник, если вас, конечно, интересуют мокрые дела. А в финансовых я вам не помощник.

– Затворник – это кто?

– Да вы же ничего не знаете! – сообразила Митина. – Вот дура-то... Ну и пусть! Затворник – это тот тип, который занимался зачисткой в Нью-Йорке.

– Убирал Пушкину?

– Да.

– Басина? – затаив дыхание, спросил Турецкий.

– Да.

– А Шестопала в Амстердаме? – Турецкий вспомнил про «стрелку» – гэбэшное орудие убийства.

– И Шестопала!!! Да, сразу хочу предупредить, отмывание денег мне предъявлять даже не пытайтесь. Это все Кулинич, я только знакомила его с нужными людьми, а в дело втравливал их он.

– Мы с Затворником не закончили, – напомнил Турецкий.

– Затворник – это его кличка или псевдоним еще со времен службы в спецотделе «Альфы». В России он не работает, он тут живет, когда не выполняет заказы в Штатах. Возможно, и в Москве.

– Какие-то более точные приметы?

– Никогда его в глаза не видела. Хотя знаю, что есть у него несколько фишек. В том городе, в котором он в данный момент живет, он немедленно устраивается на какую-нибудь невинную работу. Крыша у него такая. И еще. Пользуется только общественным транспортом. На автомобиле не ездит, даже в качестве пассажира. Больше я ничего не знаю. Это все?

– Почти. – Турецкий включил компьютер. – Как вы относитесь к творчеству господина Черного?

– К творчеству никак. Все как-то руки не доходили до его творчества.

– Тогда прокомментируйте, пожалуйста, вот это. – Он показал отобранные Черным статьи из Интернета.

Митина без всякого интереса просмотрела заметки.

– То, что настоящий хозяин «Феникс Лтд» – Кулинич, а не Шестопал, правда.

– А что скажете насчет ГКО?

– Вы имеете в виду историю с банкротством Мичиганского банка?

– И еще то, что менеджер Кикс заявил, будто банк продал свои ГКО накануне августовского кризиса, – добавил Турецкий.

– ГКО Киксу продал Кулинич. За четверть цены. В 1999 году, то есть уже после кризиса, а не до него.

– Это точно, вы уверены?! – вмешался Реддвей.

– Еще бы! Еще бы не точно!!! – взорвалась Марина. – Да я же сама помогла их ему достать! Но к самой сделке и тем более к убийству я никакого отношения не имею! И о том, кому предназначались бумаги, я узнала случайно!

Переделкино спало.

Это был не тот сон, которым обычно спят города. Это был не тот сон, которым обычно спят села. Элитарность поселка словно витала в ночном прозрачном воздухе. Изредка над поселком проносился собачий лай, сначала одинокий, а потом подхватываемый сучками да кобелями с разных концов поселка. Но от этого мирного лая в домах просыпались только кошки и настороженно вглядывались в тьму. Спокойствие и умиротворенность мгновенно обволакивали каждого, кто приезжал в поселок хотя бы на время.

И нынешняя ночь не предвещала ничего особенного. Казалось, она пройдет – и наступит самое обычное