– Бред.

– Ты спросил, я ответил. На Москве сейчас российские воры, чисто русские, восстанавливают наш основной воровской закон как оно должно быть и есть. И если ты с «папуасами», тебе не жить. Еще говорили, что ты живешь не по понятиям. Тебя короновали, а ты свой авторитет ни разу не подтвердил. Ты хоть один «дом» «подогрел»? Тебя на сходку звали, пришел?

Вынув ключ из замка зажигания, Турецкий сполз на землю, беседующие «друзья» были отгорожены от него корпусом вертолета. Обратный путь дался «важняку» намного легче, и буквально через минуту он оказался в укрытии. Реддвей молча поднял большой палец, оценивая работу Турецкого, двое из его бойцов уже подтянулись и устроились метрах в десяти слева и справа.

– Давай брать, – шепотом предложил Турецкий.

– Периметр еще не закрыт, рискуем потерять Крученого, – возразил Реддвей.

А разговор на поляне продолжался:

– Не гони пургу, Крученый! Кому нужны сегодня эти дурацкие предрассудки? Сам знаешь, я серьезными делами занят и курево с квасивом по каторгам рассылать мне некогда.

– Многим не нравится, как ты ведешь дела, Титан. Тебе доверили главный общак. От тебя ждали, что «капусты» станет больше, а ты распоряжался общаком как своими кровными и делал бабки для себя. Мы посчитали, что ты должен нам много – семизначную сумму. Я уполномочен привезти тебя с отчетом, и еще месяц тебе, чтобы вернуть должок. Пиковая ситуация, правда? Но ты ведь сможешь. А не сможешь, ты знаешь, что будет.

– Черная метка, значит?

Реддвей заметил сигнал последнего из своих молодцов и поднял руку, растопырив пальцы, отмеряя пятисекундную готовность.

– С этой минуты срок пошел. – Крученый затоптал окурок и развернулся, чтобы уйти.

– Я тебя не звал, Крученый, ты сам напросился. – Кулинич резко взмахнул кейсом, половинки его отлетели в траву, а в его руках оказался автомат. Он выстрелил в тот момент, когда Крученый инстинктивно отскочил в сторону.

Вор с завидной для его возраста резвостью нырнул вниз и вправо. Извиваясь и переворачиваясь, он искал мертвую зону, но Кулинич умело отступал, постреливая одиночными и наслаждаясь игрой.

Крученый нырнул в тень и побежал к деревьям.

Реддвей, не досчитав до пяти, сорвался с места, с трех сторон на Кулинича неслись спецназовцы. Но он, словно не видя этого, продолжал стрелять. Очередь по ногам подрезала Крученого у самой опушки. Но секундой раньше его правая рука скользнула под куртку, коротко взмахнула – и нож с чавканьем вошел Титану в шею. Глядя на собственную кровь, заливающую руки, Кулинич палил по неподвижному уже телу Крученого...

Турецкий добежал к Кулиничу последним. Он был мертв. Крученый еще дышал, но и у него шансов выжить не было. Даже если бы он уже был в реанимации. А он лежал в чистом поле в нескольких километрах от ближайшей больницы.

– Обоих в вертолет и на базу, – распорядился Реддвей.

– А с теми, которые в лесу, что будем делать? – поинтересовался Турецкий.

– Если ты на них видов не имеешь, давай просто позвоним в полицию, пусть местные ими займутся.

– Звонить, похоже, не придется, – хмыкнул Турецкий. Из-за поворота дороги вырвался свет фар. У машины, которая приближалась, на крыше горела мигалка.

– Линяем. – Реддвей первым потрусил к вертолету. Его люди уже закончили погрузку.

– Взлетай, козел! Немедленно! – приказал Турецкий, разрезая шнуры на руках пилота.

Тот не заставил повторять приказания еще раз и запустил двигатель. Когда на опушку въехала полицейская машина, лопасти винта пришли в медленное движение. В лучах прожекторов вертолета Турецкий рассмотрел перепуганные физиономии деревенских стражей порядка, один кричал что-то, размахивая руками, но за ревом двигателя слов было не разобрать, второй трясущимися руками наводил пистолет то на винт, то на невидимого за черным стеклом пилота.

– Поехали! – Реддвей пнул пилота в спину.

Парень с пистолетом все-таки решился нажать на спуск, но пуля со звоном отскочила от лобового стекла, не оставив даже царапины.

– Титановое стекло, – прокомментировал Турецкий. – Ти-та-но-во-е.

Полицейские, осмелев, теперь уже вдвоем палили по днищу поднимающегося вертолета, но результат был все тот же – никакой.

– Куда? – спросил пилот.

– В Германию! – рявкнул Реддвей.

Ошарашенный пилот даже привстал на своем месте и с глупой улыбкой повернулся к Питу:

– А мне предоставят политическое убежище? Я так давно об этом мечтал!

– Предоставят, – пообещал Турецкий, – на Колыме.