вызов самым богатым людям России. Но кто именно нашептывал на ухо Юркину нужные слова? С чьего голоса он пел и что именно задумал этот таинственный змей-искуситель, работающий «во благо государства»? Это еще предстояло выяснить.
6. Гафуров
Завидев идущего по коридору Гафурова, Турецкий поморщился. Этот человек был ему неприятен, и Александр Борисович подозревал, что чувство его взаимное. Однако Гафуров шел навстречу, и от рукопожатия было не отвертеться.
Гафуров широко улыбнулся Турецкому – искоркой сверкнул золотой зуб:
– А, Александр Борисович! Наше вам!
Они остановились и пожали друг другу руки. Турецкий хотел было идти дальше, но Гафуров его удержал.
– Послушай, старик, – обратился к Турецкому Гафуров со своей извечной восточной загадочной полуулыбкой, – зачем тебе это надо, а?
– Что именно? – не понял Турецкий.
Гафуров дернул уголком рта:
– Брось, старик. Ну зачем ты копаешься в деле Ласточкина? Тебе что, своего дела мало?
Турецкий ничего на это не ответил, тогда Гафуров продолжил:
– Я слышал, генеральный страшно недоволен тем, что ты так долго с ним возишься. Дело-то пустяковое. Повздорили два толстосума, один другого пришил. Сажай этого фраера, и дело с концом. Народ тебе только спасибо скажет. И то дело – Боровский не только Риневича той пулей пришпилил, но и на своей паразитической деятельности крест поставил. Как говорится – одним выстрелом двум зайцам яйца отстрелил!
Гафуров рассмеялся, довольный своей шуткой, но Турецкий оставался серьезным.
– Мне бы твою уверенность, – негромко проворчал он.
Гафуров перестал смеяться и удивленно приподнял черные «шамаханские» брови:
– А что у тебя за сомнения? Ведь убийство-то было при свидетелях. Да и Боровский твой вроде бы не отпирается. Я же говорю – дело плевое. Ты становишься излишне щепетильным, Турецкий. И это не к добру.
Турецкий небрежно пожал плечами и сказал:
– Посмотрим. Извини, мне пора.
Он повернулся, чтобы идти, но Гафуров сказал ему в спину:
– Ласточкину не отвертеться. Я кое-что раскопал.
Турецкий остановился и обернулся:
– Что?
– Я говорю, Ласточкин влип. Интересный фактик: глава администрации закрытого города Лесной в Свердловской области незаконно предоставил «Юпитеру» налоговые льготы на сумму девять миллиардов рублей. Часть соглашений с администрацией города Лесной подписана Антоном Ласточкиным. Так что он влип.
– Это предположение или у тебя есть факты?
Гафуров самодовольно кивнул:
– Есть. Все есть. От этого он уже не отвертится.
Турецкий посмотрел Гафурову в глаза и сказал с легкой усмешкой:
– Что ж, если он виноват, то он ответит. Извини, у меня много дел.
Он отвернулся и зашагал по коридору.
– Только не лезь в мое дело, Турецкий! – крикнул ему вслед Гафуров. – Не наступай мне на пятки! Я этого не люблю!
– Ничего, полюбишь, – проворчал себе под нос Турецкий, но оборачиваться не стал.
Гафуров постоял, посмотрел ему вслед, затем пожал плечами, повернулся и пошел по своим делам.
Глава четвертая
Разные судьбы
1. Телки
– Пятнадцать... Шестнадцать... Семнадцать... Восемнадцать... Девятнадцать... И... Давай, Геня, жми! Не позорь мою больную голову!.. Двадцать! – объявил Алик Риневич и пару раз хлопнул в ладоши, изображая бурные аплодисменты.
Боровский спрыгнул с турника на землю и, тяжело дыша, отошел в сторону, уступая место другому бойцу. Риневич подошел к нему и одобрительно похлопал по потной лопатке:
– Молодец, мужик. У меня больше восьми никак не получается.
– А больше и не надо, – хрипло выдохнул Боровский.
Алик покачал головой, окидывая взглядом плотную, мускулистую фигуру Боровского, и сказал:
– Не скажи. Бабы любят амбалов. Мне бы такие бицепсы, как у тебя, я бы пол-области перетрахал. Кстати, Геня, нынче делаем ноги.
Боровский вытер ладонью пот со лба и хмуро посмотрел на Алика:
– Опять в самоволку? Куда на этот раз?
– Да мы тут с ребятами прошерстили окрестности и нашли неподалеку клуб. Тут, в соседней деревне.
– И че там?
– Че, че! Телки! Одна другой лучше. И во-от с такими буферами. – Алик показал, с какими. – А рядом хата, где самогонкой можно разжиться.
– Опять напьешься, и башка с утра будет раскалываться, – неодобрительно сказал Геня. – Мало тебе того сотрясения? Тебя вообще должны были демобилизовать, а ты тут в Максима Перепелицу играешь.
Алик поморщился (он терпеть не мог, когда друг начинал его поучать):
– Да ладно тебе нудить. Не демобилизовали же, значит, все в порядке с башкой.
– Просто скандала не хотели, – сказал Боровский.
Алик махнул рукой:
– Че теперь-то об этом базарить? Все уже позади. Короче, ты идешь или нет?
Генрих подумал и ответил:
– Нет.
– Ну и дурак, – пригвоздил его Алик. И сердито добавил: – Сиди тут и дрочи, как старый пень. А мы с пацанами развлечемся как следует.
– Рядовой Риневич, к перекладине! – раздалась команда.
Алик вздохнул, тихо матюкнулся и медленно, вразвалочку двинулся к турнику.
А к Генриху подошел еще один приятель – невысокий, тощий и шустрый – по кличке Заноза. Заноза весело посмотрел на Генриха и спросил:
– Слышь, Боровский?
– Чего? – с неохотой отозвался Генрих. Этот мелкий, язвительный и болтливый парень был ему не по душе.
– Ты че, в натуре, с нами не идешь?
Генрих покачал головой:
– Нет.
– А че так?
– Не хочется.
– Чего? Баб? – съязвил Заноза. – А кого хочется?
Генрих метнул на него грозный взгляд, и Заноза примирительно поднял руки:
– Молчу, зёма, молчу. Уж и пошутить нельзя.
Заноза отошел, но еще некоторое время ехидно косился на Боровского.
Генрих сел на лавочку, рядом с Леней Розеном.
– В самоволку, что ли, зовут? – спросил Розен.
– Ну.
Леня внимательно посмотрел на Генриха.
