теперь он, грязный, покрытый копотью, окровавленный и пораненный, наблюдал за работой специалистов и профессионалов, дожидаясь машины из агентства.

Вот только было непонятно, откуда в этом хаосе взялась заплаканная официантка в ослепительно белом переднике. Она подошла к нему и, положив ему руку на плечо, тихонько спросила:

– С вами все в порядке? Вам нужна помощь?

– Спасибо. Все в порядке, я справлюсь. А что вы здесь делаете? – спросил Фил.

– Мне сказали, что милиция хочет со мной поговорить, допросить. А я, честное слово, ничего не знаю. Я только вышла позвонить на минуточку, и тут все это произошло. Я так испугалась! Вы себе представить не можете!

Девушка заплакала.

– Ну, будет вам, – постарался успокоить ее Агеев. – Все благополучно закончилось. Вы живы-здоровы, ничего не случилось.

– Как же! Ничего не случилось! Один – труп, другой – ранен, вы только чудом спаслись, ресторан разгромлен. Я, может, теперь работу потеряю... И вообще я ужасно испугалась!

– Ну перестаньте. Могло бы быть и хуже. Поблагодарите бога, что было так мало посетителей, что ваших подруг не оказалось в зале в тот момент, что так быстро приехали пожарные и «скорая» и удалось спасти человека. Правильно я говорю?

Девушка кивала сквозь слезы.

– А я слышала, что это вы спасли того человека, правда?

– Ну, – немного засмущавшись, ответил Филипп.

– Да вы же тогда просто герой... Как вы не испугались? Я бы убежала сразу же, если бы хватило сил.

– Ну, наверное, у меня просто не хватило сил, чтобы убежать, – рассмеялся Агеев.

– Нет, вы все равно герой. А этот человек ваш друг? – Девушка смотрела на Фила огромными восхищенными глазами.

– Нет. Мы вовсе с ним не знакомы.

– Надо же! Вы возвращаете мне веру в человечество.

– А что, в столь юном возрасте вы уже успели в нем разувериться? – Филипп с удивлением поймал себя на мысли, что сейчас, спустя всего каких-то полчаса после взрыва, с туманной головой и болью во всем теле, он флиртует с хорошенькой официанткой.

«Вот уж воистину причуды человеческой психики необъяснимы», – подумал он.

– Поработайте официанткой в ресторане, – отвечала на вопрос Агеева девушка. – И сразу разуверитесь и в человечестве, и во всем, в чем только можно разочароваться.

– Что, неужели так тяжело? – удивился Филипп.

– Конечно, тяжело, особенно если ты молодая девушка.

– Ну я, слава богу, не молодая девушка, поэтому не смогу убедиться в ваших словах, но защитить молодую девушку от всяких... пожалуй, смогу.

– Правда? – первый раз улыбнулась девушка.

– Правда, – твердо ответил Агеев.

– Может быть, вам нужно чего-нибудь? – спохватилась девушка.

Напряженная работа мысли отразилась на лице Филиппа. Он раздумывал, насколько уместно и удобно попросить об этом. Но наконец человеческие желания взяли верх над врожденной вежливостью, и Агеев сказал:

– А вы не могли бы раздобыть что-нибудь поесть?

– Поесть? – изумилась девушка.

– Ну да. Вам будет сложно это сделать?

– Нет-нет, нисколько. Просто это слегка неожиданно прозвучало в такой момент. Боюсь, что на кухню меня не пустят, там все оцеплено. Но в сумочке у меня есть бутерброды и йогурт, я вечером собиралась ехать к родителям в другой город, вот и приготовила с собой в дорогу. Вы любите сыр?

– Сейчас я люблю все, – ответил Филипп. – Несите скорее ваши бутерброды.

Официантка принесла свои скромные припасы, и Агеев с удовольствием начал их уничтожать, размышляя о превратностях судьбы и о сюрпризах, которые она иногда преподносит. В машину Фил уселся относительно сытый и вполне веселый, потому как увозил с собой в кармане домашний телефон симпатичной официантки. Вот только он забыл спросить, как ее зовут.

Криминалистическая экспертиза, исследовавшая то немногое, что можно было исследовать на пепелище ЗАО «Матрешка», пришла к неожиданному выводу. Во-первых, на территории бывшего завода железобетонных конструкций имелся цех с фармацевтическим оборудованием. Во-вторых, в этом цеху был только один технологический процесс, в результате которого некий белый порошок- полуфабрикат перерабатывался в таблетки. Химический анализ уцелевших таблеток определил, что это чистейший кокаин. В-третьих, несмотря на то что большинство матрешек, ванек-встанек и прочих игрушек сгорели, удалось достоверно установить, что в их полостях содержались пластиковые пакеты с кокаином же. Оперативно проведенные допросы охранников ЗАО «Матрешка» ничего не дали. Возможно, они действительно не знали, что происходит на охраняемой ими территории. Они лишь смогли сообщить список сотрудников Мишина. Он состоял из одиннадцати человек, двое из которых были профессиональными фармацевтами, еще один – инженером, а остальные – просто наемными рабочими. Все они были объявлены в розыск. Наемных рабочих установить удалось сразу. Все восемь человек жили тут же, в Мытищах. И все они категорически утверждали, что понятия не имели, с чем работали. Обыски, проведенные у них на квартирах, ничего не дали. Фармацевтов и инженера найти пока что не удалось.

Предположительные объемы кокаина, который перерабатывался в таблетки, судя по словам рабочих, потрясал воображение. Поисками коллег Мишина – кандидатов наук супругов Илларионовых, а также главного инженера-технолога Артюхова занимались лучшие оперативные силы МУРа.

Масштабы происшествия оказались настолько впечатляющими, что из городской прокуратуры дело забрала к себе Генеральная прокуратура, и оно (это дело) попало на контроль к заместителю генерального прокурора по следствию – Меркулову Константину Дмитриевичу.

Денис ходил по комнате, обхватив рукой подбородок. Лада внимательно за ним наблюдала. Наконец она тихо произнесла:

– Денис, сядь, пожалуйста.

Денис остановился. С минуту он стоял так, потом молча опустился в кресло, закрыл глаза. В воздухе повисла напряженная тишина.

– Я так больше не могу. – Лада встала и начала сама прохаживаться по комнате взад-вперед, точно так же, как это делал минуту назад Денис. – Не понимаю, – задумчиво произнесла Лада. – Над нами ктото мерзко издевается? – Она указала на небо. – Вот все идет хорошо, кажется, лучше некуда, и вдруг – облом. Такой, что уже ну ничего сделать невозможно. Но тут опять нам подбрасывается какая-то ниточка, маленькая надежда, за которую мы цепляемся, выкарабкиваемся по ней, а она опять приводит нас к поражению. Это что, такой извращенный вид издевательства, садизма?

Денис открыл глаза, сел прямо. Потом протянул перед собой ладонь и, задумчиво глядя на нее, стал загибать пальцы, приговаривая:

– Бакатина грохнули – раз. Груздь погиб – два. Грингольц, гад, нас обманул, и на его дискете ничего нет – три. Гребаный завод сгорел со всеми потрохами – четыре. И то, что мы знаем, что там кокаин расфасовывали, ни черта нам не дает! Даже Маркиза, и этого на тот свет отправили! Пять! Все! Пальцы кончились! Все нити оборваны! – Он скорбно взглянул на свою руку, потом протянул перед собой другую, и тут в его кармане зазвонил телефон. Денис вытащил его, включил, послушал кого-то молча, потом коротко сказал «спасибо» и дал отбой. Посмотрел на Ладу и сказал:

– У Мишина и Груздя были билеты в Бухарест.

– В Бухарест? – удивилась она. – Не лучшее место, чтобы спрятаться, если предположить, что они чего-то или кого-то боялись. И ведь небезосновательно боялись.

Денис задумчиво почесал подбородок.