дома на момент пожара он был один.
– Пожарных вызвали соседи?
– Да. Соседи выше этажом не спали, праздновали Рождество, сами в церковь не ходили, по телевизору смотрели службу. Услышали хлопки и треск. Не сразу поняли, что это за странные звуки. А когда гарью потянуло, тут уж догадались, медлить не стали, сразу вызвали пожарных. Пытались сами взломать двери квартиры Груздева, но у него дверь стальная, не поддавалась. Так соседи, молодцы, еще и спасателей вызвали. Не были уверены, что пожарные справятся с дверью. Вот те и съехались одновременно. Пока пожарные по раздвижной лестнице поднялись и из шланга в окно квартиру заливали, спасатели в двери замок спилили. Только все равно опоздали, Груздев уже не дышал. От угарного газа задохнулся.
– Почему возникла версия, что именно от угарного газа?
– Заключение судмедэкспертизы. А вывод пожарников такой: неисправность газового обогревателя иранского происхождения.
– Но если неисправен обогреватель, мог просочиться газ. А пожар почему? Взрыв газа был?
– В том-то и дело, что взрыва не было. Была включена конфорка, что-то рядом с ней загорелось, какая-то тряпка, огонь переметнулся на стопку газет, которые лежали рядом с плитой на столике. Ну и пошло-поехало, кухонный гарнитур, потом огонь пошел гулять по квартире…
– А где же в это время был Груздев? Не мог же он наблюдать пожар и бездействовать?
– Игорь Вячеславович сидел в комнате за обеденным столом. Стол был накрыт, коньяк стоял. Он уже успел выпить. Далее картина ясна.
– Картина логична, но не ясна. Ну ладно, мы потом ознакомимся со всеми заключениями. Кстати, сейчас кто-то исполняет обязанности мэра? Я к тому, что нужно встретиться с его сотрудниками.
Соломонов вдруг переменился в лице, оно стало жестче, глаза сузились.
– Если вы, Александр Борисович, рассчитываете встретиться с заместителями Груздева, то должен вас предупредить: говорить там не с кем и не о чем.
– Это отчего же? – изумился Турецкий. – Объясните, пожалуйста, а то я теряюсь в догадках. Или они тоже исчезли при невыясненных обстоятельствах?
Огородников не сдержался и хмыкнул. А Соломонов строго взглянул на него и объяснил Турецкому:
– Зарвались вконец. Один из заместителей уже получил тюремный срок, другой зам – принудительно уволен, на третьего заведено уголовное дело.
– Ничего себе! – Вся следственная группа переглянулась в недоумении.
Зампрокурора Севастьянов, до сих пор молчавший и со скучающим видом поглядывающий в окно, вдруг встрепенулся:
– Я бы не очень доверял заключению медэкспертизы. Весь город наполнен слухами о том, что смерть Груздева связана с предвыборной борьбой за кресло мэра. А разговоры такого рода на пустом месте не возникают.
– Олег Дмитриевич! – резко одернул его прокурор. – Это всего лишь грязные слухи! И не к лицу прокурорскому работнику повторять инсинуации, к тому же в присутствии наших столичных гостей.
Севастьянов осекся и смутился. На него жалко было смотреть, он покраснел, отвел взгляд и был похож на обиженного мальчишку. Турецкому эта сцена очень не понравилась, и он решил вмешаться.
– Ну если существует и такая версия смерти мэра, то ее тоже стоит проверить. Спасибо за подсказку, Олег Дмитриевич, – обернулся он к Севастьянову. Тот лишь кивнул в ответ: дескать, пользуйтесь, а мне и так уже нагорело. – Спасибо, что ввели нас в курс дела, уважаемый Виталий Иванович. Покажите нам наши временные владения, и мы готовы немедленно приступить к следственным действиям.
Соломонов вздохнул с явным облегчением. Он уже утомился от расспросов Турецкого, изучающих внимательных взглядов всей его команды и излишней активности своего зама. Молчал бы уж, раз сам не сумел провести расследование.
Виталий Иванович лично проводил московских гостей в выделенные им кабинеты. Турецкий одобрительно покивал. Не ожидал он такой щедрости – три кабинета на четверых, вот это уважение!
Как только бригада осталась одна, Галя Романова заметила:
– Ну и компания у них. То отношения выясняют, то слова не дают сказать. А нестыковочки в их докладе так и выпирают из всех углов.
– Первое заключение о смерти Груздева исчезло. Ясно, что неспроста. Нам сообщили только о существовании второго. Спрашивается: куда пропал черновик? Заведующего моргом сбила машина и тоже исчезла. Думаю, черновик пропал вместе с тем, кто произвел наезд. – Яковлев уже разрабатывал линию расследования.
– Я вам материалы следствия оставляю, вникайте. – Турецкий уже готов был к активной деятельности. – А мне надо встретиться с женой Груздева. Майор Огородников дал номер ее мобильного телефона. Сейчас договорюсь о встрече.
Он недолго поговорил по телефону и сообщил коллегам:
– Просит прощения, что встречу назначает не дома. После пожара там, говорит, светопреставление.
– И где же у вас встреча? – полюбопытствовал Яковлев.
– К родителям Регины Васильевны приглашен. Они с дочерью пока там живут.
Турецкий махнул всем на прощание рукой и поскакал по ступенькам вниз, к выходу.
– Какой он у нас… энергичный, – загордилась шефом Галина Романова.
Регина Васильевна Груздева – высокая, красивая женщина с ухоженным лицом и стройной фигурой – сидела на мягком диване. Турецкому она предложила устраиваться в кресле, что он и сделал с удовольствием. Во-первых, он сразу почувствовал себя комфортно. Во-вторых, Регина Васильевна сидела прямо напротив него, и он мог вполне на законных основаниях любоваться ее красотой. Высокий чистый лоб, большие карие глаза под дугообразными бровями, густые волосы блестящими волнами лежали на плечах. Это ж надо, какую красотку отхватил себе покойный Груздев! Сколько Турецкий ни пытался вспомнить, среди жен знакомых высокопоставленных лиц из московской административной элиты ему такие ни разу не попадались. Из соседней комнаты выглянула девочка-подросток, фигурка у нее была неказистая, личико вялым и неинтересным. «Наверное, похожа на отца», – догадался Турецкий.
– Вы можете задавать мне любые вопросы. Я уже вполне собой владею, – поощрила его Регина Васильевна, принимая немного затянувшуюся паузу за нерешительность следователя, который из тактичных соображений не торопился приступать к расспросам.
– Я бы хотел прежде всего спросить у вас: как вы относитесь к официальной версии гибели вашего мужа?
– Вы, Александр Борисович, видимо, в курсе, что я с дочерью отдыхала в Сочи, в санатории мэрии Нефтегорска. И тут этот звонок… В первый момент я даже не поверила. Не хотела верить. А когда прилетела в Нефтегорск и меня ознакомили с заключением медэкспертизы, версия очень меня удивила. Мой муж – непьющий человек. И если на столике обнаружили бутылку коньяка, это ни о чем не говорит. Он мог пригубить несколько граммов в честь праздника, не более того. После такой мизерной порции он не мог бы не почувствовать запах газа. Даже если бы действительно газовая отопительная система была неисправна. К тому же пожар… Это еще более удивительно: чтобы пламя захватило кухню и переметнулось в комнату, должно было пройти достаточно много времени. Что же он делал в это время?! Я ведь сведения о гибели мужа собирала по крупицам. Видите ли, я умею анализировать. У меня такой характер, что на веру я не принимаю ничего. А в этом несчастном случае слишком много нестыковок, чтобы не обратить на них внимание. Почему-то наши нефтегорские следователи на многие странности не обратили внимание. Или умышленно не обращают внимание. У меня возникают уже и такие предположения.
– Что именно у вас еще вызвало недоверие к официальной версии? – Турецкому было интересно слушать рассуждения Регины Васильевны. Она не только красавица, она еще и умница. И характер на редкость волевой.
Регина Васильевна бросила быстрый взгляд в сторону двери, ведущей в другую комнату, заметила мелькнувшую там фигурку дочери.
– Рената, закрой, пожалуйста, дверь. У нас взрослый разговор.
Девочка послушно закрыла дверь, послышались звуки музыкальной заставки к какому-то фильму.
– Не хочу, чтобы она это слышала. Рената и так травмирована смертью отца. Она у нас девочка
