Гохрана. Да, почти везде упоминаются фамилии моих родственников братьев Аракелянов. А одна из газет даже впрямую обвинила их в соучастии в убийстве исполнительного директора фирмы «Голден» Леонарда Дондероу. Я знаю также, что в свое время и дядю Левона, и дядю Жоржа допрашивали в ФБР. И отпустили с миром. Что это означает по законам цивилизованного мира? А то, что вина их ни в краже, ни в убийстве не доказана. Вам же лучше чем мне известно: нет фактов – нет и вины! И вдруг в Москве убивают теперь дядю Левона. За что? Есть слухи, сплетни, но толком никто ничего не знает. Среди, вероятно, прочих рассматривается версия о каком-то арабском следе. Об этом, кстати, меня предупреждает и дядя Жорж: опасайся людей арабского происхождения! Дальше. Вы меня привозите в Штаты. Происходит то, что происходит, дядя оплачивает, насколько мне известно, вашу работу, а затем приставляет ко мне своего личного телохранителя Фрунзика, бывшего чемпиона не то по дзюдо, не то по какой-то еще сложной борьбе. Результат вам также известен. Но ответьте мне, как жить спокойно, если здесь, в Нью-Йорке, сами видели, на каждом шагу и арабы, и кто угодно? Пройдите по Бродвею, побывайте на пляжах, в парках... Если всех бояться, как же жить?

– Вы закончили? – осведомился Кротов, видя, что девушка удрученно замолчала.

– Нет. Потерпите... Теперь ваш вопрос. В принципе ведь вы сделали то, что пытались арабы. Но если причина, по которой меня хотели похитить арабы, более-менее ясна, то я не совсем понимаю, зачем вы меня завезли подальше от дома? С какой целью? Ну хорошо, с арабами, я говорю, понятно. Они потребовали бы приезда дяди Жоржа. А он, я уверена, ради меня приехал бы и стал их очередной жертвой... Но вам-то что до этого? Тем более что вы до сих пор считаете его преступником. Не так?

– Могу ответить? – Кротов был серьезен.

– Хотелось бы...

– Во-первых, мне не нравится, что вы нас ставите на одну доску с арабами. Те вряд ли оставили бы вас в живых после того, как наказали бы вашего дядю. Не та публика, вот уж им оставлять каких бы то ни было свидетелей абсолютно незачем. Значит, изменим термин: не похитили, не завезли, а спасли. И вас конкретно, и тем самым вашего дядю Жоржа. Вы спрашиваете, в чем наш интерес? В том, чтобы Жорж Вартанович не разделил судьбу своего брата. И жил бы долгие годы, если за ним и в самом деле нет вины. Но, зная некоторые факты, я полагаю, что вина все-таки есть. Нет, не в убийстве мистера Дондероу. А что касается похищения драгоценностей, вот тут точно!

– И беретесь это доказать? – запальчиво воскликнула Нелли.

– Скажите, а вас не удивляет то обстоятельство, что в один прекрасный миг, или час... или день ваши родственники стали миллионерами?

– Удивляет, – честно сказала девушка. – Но таков американский стиль жизни: одни обогащаются, другие разоряются. Правда, это случается не часто, чтоб вот так, скоропалительно, однако...

– В том-то и дело, Нелли... – вздохнул Кротов. – Но давайте оставим в покое ваших родственников. Если вы знакомы с материалами американской прессы, то наверняка отметили, что вместе с фамилиями братьев Аракелянов упоминается еще одна – Комар. Валерий Михайлович. Он ведь посещал ваш дом? Вам известно об этом? Вы ведь в Штатах уже больше двух лет?

– Да, около трех. Посещал. И довольно часто. Раньше. А потом исчез.

– Это естественно, им же заинтересовались правоохранительные органы.

– Но если вы считаете, что виновен именно Комар, вот и ищите его. При чем здесь дядя?

– А вот эту связь нам и требуется установить. Или опровергнуть.

– В таком случае зачем вам я?

– Хороший вопрос, – словно развеселился Кротов и оглядел своих товарищей. – Как вы думаете, если у человека спасли его единственную наследницу, любимую племянницу, будет он сердиться на ее спасителей?

Нелли странно посмотрела на Кротова и, помолчав, ответила:

– Я думаю, он будет рад отблагодарить спасителей. Даже в том случае, если внутренне что-то имеет против них. И уж во всяком случае, выложит любую ими названную сумму. Вы это хотели от меня услышать, господа?

Кротов изумленно вопросительно посмотрел на товарищей:

– Слышали, господа? Ты сколько запросишь, господин Сева? А ты, господин Филя?

– Много, – искренне и серьезно сказал Голованов. – Все украденные драгоценности Гохрана.

– А я согласен даже на то, что еще ими всеми еще не продано, не проедено и не пропито.

– Я скорее солидарен с Филиппом, извини, Сева, – развел руками Кротов и обернулся к девушке: – Слыхали, Нелли?

– Со слухом у меня все в порядке, – не очень вежливо кинула, почти огрызнулась, она. – И все же я не понимаю, зачем вам нужно было проигрывать столь сложную операцию со слежкой, делать из меня что-то вроде подсадной утки, когда можно было просто приехать к дяде Жоржу и откровенно, как вот сейчас со мной, поговорить с ним? Он что, разве против?

– Отвечу так: он всячески избегает встречи и разговора с нами.

– Но ведь ваши товарищи, – она кивнула в сторону Голованова с Агеевым, – уже находились в нашем доме! Что, не могли? Или нужные слова не находились?

– А мне нравится, Нелли, как вы это сказали – «в нашем доме», – словно бы ушел от прямого ответа Кротов. – Судя по последним вашим действиям и той решительности, с которой покинули гостеприимный дядин дом, вы вроде бы твердо отказались от родства и наследства. Так вы во всяком случае заявили во всеуслышание. И я понимаю вас. Такой моральный удар! Но хочу вам заметить, что отказаться от миллионов в этом вашем мире и начать все сначала под силу далеко не каждому. А если честно, то мало кому. Вот я и думаю, что эмоции эмоциями, а суровая проза жизни – она и есть проза. В первую очередь. Не стоит делать необдуманных шагов, о которых вы позже пожалеете. Помиритесь с вашим дядей. Можете даже сказать ему, что конфликт был спровоцирован нами. Если вам от этого станет легче. Это, кстати, и есть тот совет, который я хотел дать вам в начале нашей беседы, но от которого мы благополучно ушли. А дяде своему скажите, что встретиться нам все равно придется, и будет гораздо лучше, если он проявит инициативу в данном вопросе. Нам есть что ему сказать, о чем стопроцентно ему не известно.

– И как же я могу это сделать?

– Очень просто. Я дам вам телефонную трубку, вы наберете его номер, поговорите, скажете, что буквально на несколько дней – два-три, не больше, – задержитесь у нас. Ради вашей же безопасности.

– И ради того дела, из-за которого вы прилетели в Штаты? – В голосе Нелли прозвучала легкая насмешка.

– Вы абсолютно правильно понимаете, Нелли, – сухо ответил Кротов. – С вами приятно иметь дело. – Он заметил, что девушка смутилась, и добавил: Поражаюсь! Трех лет не прошло, а психология полностью перестроилась... И еще. Когда будете разговаривать, нажмите вот эту кнопку, чтоб мы слышали ответы Жоржа Вартановича.

Нелли насупилась, считая, видимо, что ее незаслуженно обидели, но трубку взяла и набрала номер.

Жорж Аракелян ответил немедленно:

– Кто? Да говорите же!

– Это я, дядя. Не волнуйся, со мной все в порядке.

– Девочка моя! Господи! Ты где? Откуда звонишь? Почему так долго молчала?!

– Повторяю, не волнуйся. Я в полной безопасности. У хороших людей...

– Мне позвонил Ваня из «Дельфина» и рассказал, что на тебя напали! Я же просил тебя быть осторожной! И еще этот... козел Фрунзик! Его уже привезли, он в полной прострации, храпит, как боров... А еще Ваня сказал, что тебя увезли в красном «ягуаре». У меня так сердце и оборвалось!

– Ну все, считай, что мы помирились и я попросила прощения за свою резкость.

– Дорогая моя! Я сейчас же за тобой приеду! Куда?

– Не надо никуда ехать. Мне сказали, что ради моей и твоей безопасности нужно побыть здесь пару деньков.

– Но как же я буду знать?!

– Мы позвоним, – негромко подсказал Кротов.

– Тебе позвонят, дядя, – повторила Нелли.

– Сегодня же вечером, – снова подсказал Кротов.