предлагать. Ефим Аронович, надо сказать, большой спец в плане рисования документов.

Знаю, — перебил Саргачев. — За что и сидел.

Приятно работать с человеком, которому не надо объяснять щекотливые моменты биографии, — улыб­нулся Городецкий.

Подобные моменты вашей биографии мне также известны.

Не сомневаюсь. Вероятно, Лариса Ивановна про­светила вас и насчет вещей, касающихся... скажем так, заведений развлекательного характера?

Вы хотите, чтобы я подробно рассказал вам о вашей, лично вашей роли в деятельности казино, рес­ торанов, представительных гостиниц? Могу на досуге. Но вначале давайте о господине Фишкине.

Ясно, — помолчав, сказал Городецкий. — Одним словом, Ефим Аронович подделал подпись Федотовой, и мы на «законном основании» приобрели недвижимость.

Все эти шутки тянут лет на пять!

Как говорил незабвенный Остап Бендер, он чтил Уголовный кодекс. А я читаю.

Почему господин Фишкин не подключает своего адвоката? Ему, видимо, уже предъявлено обвинение, так что адвокат может вступить в дело.

Сам не пойму!

Может быть, чего-то или кого-то боится?

Не такой он человек. Не из таких положений выходил. А вот кого он боится? Вопрос любопытный. Вам известно, кем сейчас работает Федотова? Впро­чем, откуда? Я только что назвал ее фамилию...

Лилия Васильевна Федотова — член следствен­ной бригады, а возглавляет ее старший следователь по особо важным делам Александр Турецкий. А чтобы для вас сущность проблемы стала еще яснее, сообщаю, что там же состою и я. Бригада создана для расследо­вания дела об убийстве Кузьминского. Позже мы ста­ли заниматься и убийством Андрея Васильева, небе­зызвестного вам Роберта Веста. А если говорить яс- чее, мы копаем, то есть ведем работу, по наркотикам, к которым вы, уважаемый Альберт Георгиевич, имее­те самое прямое отношение.

У вас очень большой объем работы, —сказал Горо­децкий. Итак, я сказал, что чего-то Фима не боится, но вот кого-то может и испугаться. Дело в том, уважае­мый Валерий Степанович, что недавно у Фишкина был разговор с помощницей Турецкого — Федотовой. Фима записал этот разговор, в котором следователь допустила небольшую, но весьма для нее неприятную промашку...

Где пленка?

В том-то и дело, что ее нет. В принципе-то она есть, но лежит уже в кармане или сейфе самой Федотовой.

Каким образом она там очутилась?

Очень простым. Громила саженного роста, с пле­чами тяжеловеса просто-напросто забрал у Фишкина пленочку, сунул в карман и ушел.

У вас же полно телохранителей. И все они — спортсмены, мастера спорта!

Охранников много, — согласился Городецкий. — И фишкинские охранники — тоже парни не из сла­ бых, но были повержены во прах, если выражаться старинным российским слогом.

Вы при этом присутствовали?

Господь избавил! — проговорил Альберт Георги­евич и даже перекрестился.

Верующий?

Верую, — смиренно ответил Городецкий. — В Бога, в черта, а больше в самого себя.

Правильная вера, — усмехнулся Саргачев. — А кто-то опознать этого громилу мог бы?

Конечно! Те же охранники, повергнутые во прах. Кстати, они уже навели справочки и выяснили, кто таков, где служит и даже некоторые детали его био­графии.

Саргачев вопросительно-требовательно посмотрел на собеседника.

Пожалуйста, — раскрыл настольный блокнот Го­родецкий. — Демидов Владимир Афанасьевич, в насто­ящее время служит в охране частного сыскного агент­ства «Глория», воевал в Афганистане, имеет награды...

Как ни владел нервами Валерий Саргачев, но тут он вздрогнул, быстро взял сигарету и закурил.

Вам знаком этот зверь? — осторожно задал воп­рос Городецкий.

И что по этому поводу думают охранники? — не отвечая на поставленный вопрос, задал встречный Ва­лерий.

Они обижены. Очень обижены.

И могут принять соответствующие меры?

Да, если получат приказ.

От кого?

Видимо, от вашего покорного слуги.

Приказа не должно быть, — жестко сказал Сар­гачев. — Ни в коем случае.

Очень обижены, — повторил Городецкий. — И не только они.

Кто же еще?

Телохранители Фишкина.

Тоже были повержены во прах?

Если первые отделались испугом, то у телохра­нителей до сих пор головки трещат.

Расскажите, пожалуйста, — с видимым любопыт­ством попросил Саргачев.

Расскажу то, о чем смогли сообщить эти вшивые телохранители... Вышел Ефим Аронович из подъезда прокуратуры, они, как обычно, за ним. Ничего такого не приметили, никого вроде не было, внезапно какая- то неведомая сила схватила их за волосы, и больше ничего они так и не припомнили.

Подбежали к ним, нагнулись, лежат неподвижно, на лбах синяки размером с гусиное яйцо. А у Фишки­на уже нет пленки с записью. Все.

Саргачев вдруг громко рассмеялся.

Ничего смешного не вижу, — мрачно произнес Городецкий. — А если на месте Фишкина окажусь я?

Верно заметили, Альберт Георгиевич. Зверь, — резко прекратив смех, сказал Саргачев. — «Русский волк» Демидыч.

Точно! Так его в агентстве называют. Демидыч.

Так вот, приказа отдавать не советую. В против­ном случае ваша жизнь продлится ровно столько, сколь­ко понадобится времени выйти на ваш след.

Кому?

«Русским волкам».

Они могут вообще не выйти.

Исключено. Сутки. Самый большой срок.

Вы так уверенно говорите, что у меня возникают самые бредовые ассоциации...

Я был в Афгане, — коротко ответил Саргачев, при этом так посмотрел на собеседника, что тот все понял.

Приказа не будет.

Пострадавшим передайте, во-первых, соболезно­вание, во-вторых, посоветуйте им все забыть. И лучше навсегда.

Передам. Но люди есть люди, и...

Без всяких «и»! Заплатите. И заплатите сумму, достаточную для того, чтобы все четверо молчали. Я вам говорю, и говорю серьезно, пришьют этого зве­ря — не будет ни вас, ни ваших охранников, ни ва­шей фирмы.

Даю слово, — посерьезнел Городецкий.

Перейдем снова к господину Фишкину. Какими средствами располагает, фирма, если понадобится залог?

Смотря каким будет залог.

Не меньше полутора миллионов баксов.

Ив этом случае Ефим Аронович будет выпущен на свободу?

Без права выезда. Тем более — вылета.