генерала. Пожилым людям свойственно преувеличивать мелочи и не обращать внимания на важные вещи. Его собеседник мог запросто уверовать в легенду, миф, слух. Поэтому, найдя в записной книжке адреса еще трех сослуживцев отца, он обошел их. Двое полностью подтвердили историю гибели родителей. Но еще большую уверенность вселили испуганные глаза третьего свидетеля. Несмотря на возраст, он все еще боялся разговаривать на эту тему.
Глава десятая
ПОСЛЕДНИЙ ДОНОС
Прослушав запись, Турецкий вычленил главное:
«– Ты, собственно, кто?
– Я? Сейчас объясню... Присаживайтесь... Разговор у нас будет долгий и тяжелый – для вас.
– Боюсь, долгого у тебя не получится.
– А я не боюсь. Мне времени хватит. Вот думаю, с чего начать...
– А ты начни с главного. С цели визита!
– Вы – генерал КГБ Копчик?
– Ну!
– Служили в Германии в семидесятых?
– Допустим, и что с того?
– Тогда я пришел за вами.
– Бред какой-то!
– Напротив, Виталий Покровский, сын генерала Покровского и Галины Ивановны, к вашим услугам, господин убийца...
– Это не я, нет! Воронцов, сволочь! Его штучки! А я не виноват! Ах, не успел!.. Нельзя мне сейчас умирать, понимаешь, мне креститься надо! Креститься!.. Окрести меня, заклинаю!..»
Хриплые, словно сдавленные, задыхающиеся призывы о совершенно непонятном крещении наконец смолкли, закончились ударом от падения тела на пол.
Далее диктофон записал учащенное тяжелое дыхание и единственную фразу, произнесенную с явной угрозой:
– И про Воронцова мне известно...
А потом шаги уходящего человека.
Турецкий вызвал секретаршу. Томочка вошла и замерла в ожидании.
– Томочка, – произнес Турецкий, – ты умеешь держать язык за зубами?
Девушка, набрав воздуха, вопросительно уставилась на Турецкого, но не издала ни звука.
– Отлично! – похвалил начальник. – Тогда прослушай эту запись и набери мне текст на компьютере. Хорошо?
Прослушав диалог, Томочка округлила глаза, отчего стала напоминать лемура. Она повернулась к Турецкому, но тот прижал указательный палец к губам, и вопроса не последовало. Тогда секретарша быстро сделала свое дело и покинула кабинет. Уже в дверях она обернулась, но Александр Борисович повторил жест, и девушка тихо вышла.
Изучив набранный текст еще раз, Турецкий исправил пару грамматических ошибок и, сделав приписку: «Необходима информация по участникам разговора», послал его по электронной почте Аркаше Баранкину, рекомендованному Меркуловым. Через три часа пришло сообщение:
«Смерть генерала Покровского покрыта тайной. По официальной версии, он в пьяном виде застрелил жену из ревности и тут же покончил с собой. Начальником особого отдела дивизии в то время был капитан Воронцов Петр Петрович. После событий его сменил майор Копчик Иван Силантьевич. Адрес проживания Копчика: ул. Строителей, д. 76, кв. 12, Воронцова: ул. Гарибальди, д. 16, кв. 512».
Едва Турецкий закончил ознакомление со справкой, как в кабинет вошел Поремский.
– Сан Борисыч, ты что, на Томочке психотропные опыты проводишь? – спросил он с ходу.
– Ай! Ладно, – отмахнулся Турецкий. – Иди, мой друг, сюда! Смотри внимательно.
Подтащив следователя к монитору, Александр Борисович указал пальцем на текст. Владимир прочитал и присвистнул.
– Не хило, с такой фамилией жить на Воронцовских прудах у одноименного парка... Ну с одним-то у нас уже ясно, а второй?
– Послушай старого человека, – со значением произнес Турецкий. – Как правило, на улицах, названных в честь однофамильцев, селятся ограниченные, закомплексованные и злобные карлики! Поехали немедленно!
В пути Поремский почему-то вспомнил про гостей Турецкого.
– Сан Борисыч, а друзья твои дальневосточные как поживают?
Лицо шефа скривила гримаса, какая бывает исключительно при зубной боли, и он ответил:
– Понимаешь, Володя, есть категория людей, с которыми можно общаться лишь короткое время. А лучше вообще не знать об их существовании. Представляешь, на свете ведь живет множество народа и с некоторыми судьба тебя не сведет никогда! Ты не осознаешь, но поверь, что в этом и есть настоящее человеческое счастье. Наша жизнь похожа на минное поле...
– Шефа потянуло на философию, – констатировал Владимир, – значит, дело серьезное. Что, так надоели за три дня?
– Не то слово. Просто достали.
– А когда собираются съезжать? – поинтересовался Поремский.
– Самое интересное, что именно таких планов, по моим данным, у них нет. Я подозреваю, что они будут жить у меня до тех пор, пока я не переведу Жору служить в Москву.
– А ты его переводить действительно собираешься?
– И палец о палец не ударю!
– Тогда тебе не позавидуешь, – улыбнулся Поремский. – Ты обрекаешь себя на пожизненное содержание гостей.
– Ерунда, у меня-то терпения хватит. А вот Ирина может не выдержать и сорвется. Тогда – худо дело.
– Эва! Вот и приехали! – воскликнул Поремский и подозрительно оглядел стоявший у подъезда нужного дома фургон серого цвета с медицинскими крестами и салоном без окон, а также милицейский «газон» и «Волгу» с мигалками... – Неужто опять опоздали?
Турецкий нахмурился и молча вошел в подъезд.
Звонок разразился требовательной трелью. Кому-то срочно потребовалась хозяйка квартиры. Поначалу Юлия открывать не собиралась, но случай с письмом от отца заставил подойти к глазку. За дверью стоял милиционер.
– Что вам надо? – спросила Юлия.
– Я ваш участковый, – представился милиционер. – И у меня к вам небольшая просьба. Девушка, вы не могли бы поприсутствовать при вскрытии соседней квартиры в качестве понятой?
Юлия, пожав плечами, согласилась. Она вышла и поздоровалась с соседом по лестничной площадке Иваном Владимировичем Шаломановым. У двери слева стояли пять человек. Среди них выделялся своими могучими габаритами недовольный важный генерал. Увидев понятых, он облегченно вздохнул и произнес:
– Ну наконец-то! Теперь все формальности соблюдены? Давай, капитан, командуй!
– Вскрывай, – распорядился участковый, и человек в черной униформе начал колдовать над замком.
О соседе, к которому ломились, Юлия практически ничего не знала. Неприятный скрюченный старичок, живший напротив, был на редкость замкнут. Он никогда не общался с соседями. Единственное, что Юлия о нем могла сказать, так это что он уже десять лет выносил мусор в одном и том же ведре с изображенной на нем ромашкой.