Оказывается, подсознательно он списал свой идеал именно с нее. Поэтому и Никита, увидев компьютерную красотку, узнал в ней черты Юлии.

– Знаешь, я вдруг ясно осознал одну мысль, – начал разговор Павел.

– Ты хочешь признаться мне в любви? – спросила Юлия. – Не надо. Все видно и так. Но девушка занята.

– А я, кажется, этому рад. Понимаешь, я прекрасно осознаю тонкость своей натуры. Ночами пишу стихи. А утром сжигаю их. И самое большое удовольствие получаю, наблюдая, как ветер уносит пепел. Порой бывает, я балансирую на грани реальности. И временами всерьез опасаюсь за свою психику. Я запросто могу сойти с ума от счастья, если ты полюбишь меня. Единственное, что мне действительно нужно в этой жизни, иногда видеть твои сумасшедшие глаза. Я не думал, что это бывает на самом деле. Я не мог предположить, что такое может случиться и со мной. Ведь это настоящее счастье в наш прагматичный век встретить роковую женщину. Вас практически не осталось. Быть может, ты последняя.

– Ладно, Паша, я сегодня безумно устала. Приходи завтра в восемь...

Сомневаться в том, что в назначенное время он будет на своем месте, не было нужды. Так же, как и в том, что весь день он думал только лишь о ней.

Юлия протянула отцовское письмо:

– У меня к тебе небольшое дело. Сама я разобраться не смогу. Вот получила письмо от отца, которого нет уже восемь лет.

Павел внимательно осмотрел лист. Затем спросил:

– Почерк его?

– Да, – кивнула Юлия. – Только он всегда писал ровно, а здесь все пляшет вкривь и вкось. И буквы по размеру разные. Наверное, был сильно пьян?

– Знаешь, в криптологии таким образом обычно зашифровывают текст, когда нет доверия почтальону. – Он оглядел письмо, посмотрел обратную сторону. – Ты видишь, здесь была карта. Ее обыкновенными ножницами раскромсали. Вот, гляди, два неровных разреза. Карта штата Майами, точнее, карта бензоколонок штата. Можно предположить, что у него под рукой не было бумаги, но я сомневаюсь. Там, в Штатах, лист бумаги можно попросить в ресторане, банке, отеле.

– Ты сможешь расшифровать?

– Надеюсь, да. Мне надо пару деньков посидеть над письмом. Подумать.

– Хорошо, подумай. А еще, Паша, – прошептала Юлия, – там упоминается некий Лунатик. Узнать о нем можно что-нибудь?

– Попробую. Тем более он не по нашему ведомству проходит, а, как я понял, по Штази.

– Штази? Что это такое?

– Ее раньше называли Пятый коммисариат, К-5, а затем Штаатсзихерхайт, по-немецки – просто Министерство госбезопасности, но название получилось такое, что не выговоришь, и его сократили до Штази. Сейчас, после объединения Германии, его, конечно, разогнали. Часть агентуры посадили, другую простили, но многие списки сотрудников рассекретили, и велика вероятность, что этот Лунатик получил пожизненное и отбывает его теперь во вполне санаторных условиях.

Юлия приблизилась к парню. Прижалась и поцеловала. А Павла словно тряхнуло током. Неведомая сила вырвала его из объятий. Отлетев к стене, он ударился и медленно сполз на пол. Зрачки парня собрались в районе переносицы, а по лицу разлилась улыбка слабоумного.

Вскрикнув, девушка побежала на кухню за водой. Но когда вернулась, Павла уже не было.

Через час раздался телефонный звонок. Она подняла трубку. Таинственный голос незнакомца без интонаций проговорил:

– Откройте дверь. Под ковриком найдете послание. По прочтении сжечь.

– Павел, ты, что ли? – спросила девушка.

– Никаких имен, фамилий и кличек. Мы начинаем игру в шпионов, которая может завершиться непредсказуемым финалом!

В трубке послышались гудки отбоя. Юлия вышла на лестничную площадку и, приподняв коврик, действительно обнаружила под ним лист бумаги, перегнутый пополам. Развернула и прочитала текст, отпечатанный на струйном принтере:

«Под кличкой Лунатик скрывался некий Фриц Браун, проживавший, по официальным данным, в Мюнхене на Лизенштрассе, 17. Большего о нем сказать не могу. Над второй загадкой трудится лучший в мире аналитический центр».

На следующий день Никита заскочил к Юлии и с ходу сказал:

– Солнце мое, завтра лечу в Германию. Вернусь через неделю. Может, тебе привезти оттуда какой- нибудь сувенир?

Юлия задумалась. Она прошлась по комнате, решая, имеет ли право раскрывать свою тайну, но в конце концов подумала, что ни в какие преступные дела она не втягивает любимого человека. А он взял ее за плечи и заглянул в глаза:

– Юлька, ты обиделась?

– Нет. Просто я думаю, может, это судьба? – ответила Юлия. – Никита, а Мюнхен там будет далеко?

– Европа настолько маленькая, что там все близко, – улыбнулся молодой человек.

– Тебя можно попросить выполнить одну мою просьбу?

– Юля? – Никита укоризненно дал понять ей, что она и сама прекрасно знает: может распоряжаться им как угодно.

– Ты знаешь, мы на эту тему никогда не говорили. У меня очень много вопросов по поводу того, что произошло с моим отцом. Недавно приходил человек и принес письмо от него восьмилетней давности, в котором он пишет, что его преследует некий агент восточногерманских служб по кличке Лунатик. Как выяснилось, в самом деле был такой. Это некто Фриц Браун, проживавший в Мюнхене на Лизенштрассе, семнадцать. Попробуй узнать что-нибудь о судьбе этого человека?

– Ладно, солнце мое, для тебя я сделаю все, – пообещал Никита. – Правда, не обнадеживайся сильно. Как правило, агенты спецслужб регистрируются на фальшивые адреса, кроме того, после рассекречивания меняют имена и места проживания. Впрочем, имя Фриц Браун менять не обязательно. В Германии каждый второй – Фриц Браун.

– И еще, – произнесла Юлия. – Я всех простила. Если окажется, что это он... Ну, понимаешь, о чем я? Что он убийца моего отца! Не марайся. Просто погляди в глаза, ладно?

– А ему их закрывать не надо? – понимающе кивнул Никита.

– Дурак! Шуточки твои вечные! – обиженно воскликнула она. – Может, я захочу справедливого суда или долгой мучительной жизни, а ты все возьмешь и испортишь.

– Вон, оказывается, какая ты коварная!

– В общем, так, – решительно отрезала Юлия, – узнаю, что с его головы слетел хоть один волос... даже если он абсолютно лыс... мы сразу разбегаемся! Мне нужна только информация.

Затем Юлия внимательно посмотрела на парня и неожиданно врезала ему ладонью по щеке.

– Ты чего? – обиженно спросил он, потирая горящее от оплеухи место.

– А это, – серьезно произнесла она, – передашь ему от меня лично!

– Вот за что я тебя люблю, так за непредсказуемость!..

– Гюнтер, – заявил, ехидно скалясь, огненно-рыжий Клаус, – ты проиграл. Или не согласен?

Парнишка лет десяти, растерянно хлопая глазами, оглядел сверстников и, поняв, что препираться бесполезно, отчаянно кивнул. После этого с ужасом приготовился ждать приговора. Клаус был известен безжалостностью и жестокой изобретательностью. Испытания, которые он придумывал провинившимся