«организация», которая не выдает Интерполу даже убийц, но... легиону никогда не нужны были террористы! И если выяснялось, что претендент имеет к этому какое-либо отношение, – его передавали именно туда, в Интерпол...

Филин уже задремал было, растянувшись во весь рост на жесткой лавочке, когда дверь его «одиночки» с грохотом отворилась и стоявший на пороге солдат бросил фразу по-французски. Андрей не знал французского, но понял, что от него хотели, по энергичным жестам: убирайся, мол! Ну, что ж, второго приглашения не потребовалось, и его под конвоем сопроводили в штаб.

В кабинете с довольно спартанским, даже аскетичным убранством, находились кроме Сергея еще двое военных.

– Good day, mister Prozenko! – Фамилия говорившему далась с трудом.

– Здравствуйте... – Почему он тогда ответил по-русски, осталось загадкой по сей день. Ведь мог же ответить и на английском, но...

– Хорошо. Будем говорить по-русски, пока... – произнес офицер. – Хотя вот сержант утверждает, что вы свободно владеете не только английским, но и ивритом, что интересно само по себе – израильтян здесь крайне мало!.. Владеете еще какими-то языками?

Филин пожал плечами:

– Славянскими почти всеми. Фарси... – На это замечание офицер удивленно поднял брови. – Понимаю румынский и итальянский. Немного латышский и немецкий. Но немецкий плохо...

Этим ответом был удивлен не только офицер, но и его друг Ежик.

– И откуда у вас такие широкие познания, ведь вы не языковед по образованию? – Офицер заговорил на прекрасном чешском языке.

– Жизнь заставила... – усмехнулся Андрей и ответил на предложенном ему языке: – Так же, наверное, как одного чеха, говорящего свободно еще как минимум на двух языках...

Офицер оценил шутку и вернулся к русскому языку:

– Здесь, для командования, нет чехов, русских или аргентинцев – в легионе служат французы. Сержант Рано тому яркий пример!.. Я майор Брожек – начальник отдела службы контрразведки по работе с кандидатами в Легион... Нам удалось кое-что проверить из той информации, которую доложил о вас сержант, – у нас, знаете ли, очень большие возможности... Ваш боевой опыт службы в элитном, надо признать, спецподразделении Союза будет вам большим подспорьем. О ваших семейных проблемах мы тоже узнали... Но вы не рассказали сержанту о том, что вы инвалид! – Серега поднял на Филина вопрошающий взгляд. – Да-да, Жак! Твой друг – инвалид! Причем дважды!

– Ты же говорил, что уволился! Я думал, что как я!

– Уволили, после контузии в Карабахе...

И, гордо подняв голову, обратился к майору.

– Я не инвалид! – бросил Андрей. А что ему было терять? – Вернее, инвалид только по бумагам, официально! Я в отличной форме, можете проверить!

– Обязательно проверим!..

– Не зря же не посмотрели на это, когда брали инструктором в Израиле...

– Нам известен и этот факт вашей биографии... Это ж как же нужно было кому-то насолить, чтобы вольнонаемного инструктора уволили с формулировкой «за дискриминацию прав человека в учебном подразделении и насаждение руссицизма», а, Рано?.. Это в спецназе-то! Идиоты! Они ему в ноги кланяться должны, а его увольняют! Правда, с «выходным пособием», значит, претензий не имеют... Так, господин Проценко?

Филин молчал.

– Ладно! Не отвечать – ваше право!.. Ну, что ж... Вас рекомендовал сержант Рано, и не доверять этому офицеру у меня нет оснований. Сегодня вы отправитесь на медицинское освидетельствование – посмотрим, что скажут наши эскулапы. Затем вы сдадите нормативы по физподготовке, если сдадите... Заниматься вами на этом этапе будет сержант Дворжецки. Он же станет вашим непосредственным командиром, если вы нам подойдете. Ну, что, познакомьтесь, что ли?

Андрей повернулся к третьему офицеру и протянул руку:

– Андрей.

Ответного рукопожатия не последовало.

– Франтишек! – щелкнул каблуками сержант.

«Пшек чертов! И за что только нас так эти поляки не любят?!»

Врачебная комиссия вынесла очень расплывчатый вердикт: «50 на 50».

Все должен был решить тест по физподготовке.

Но что такое для такого опытного и тренированного человека «пробежать три километра за время, меньшее тринадцати минут, подтянуться пятнадцать раз и отжаться от пола не меньше пятидесяти»? Филин даже не вспотел толком. К вечеру этого дня Андрей был зачислен курсантом в учебное подразделение, возглавляемое «старшим инструктором» сержантом Дворжецки...

...Назвать обучением то, что стало происходить с этого дня с Филином, довольно сложно. В учебных подразделениях легиона существует практика поточного обучения, то есть каждый из курсантов начинает свою личную учебу тогда, когда попал в легион. В одном таком подразделении могут обучаться курсанты и на 7—8-м месяце учебы, и на 2—3-м дне. И такая практика оправдывает себя на все 100 процентов – те, кто выдержал бешеные нагрузки, не отсеялся и перевалил за полгода, становились почти гарантированными легионерами и «помощниками» инструкторов – французская форма «дедовщины». А новичкам ничего не оставалось, как тянуться за «бывалыми». Только... Попадали сюда разные люди, со всего света. И далеко не все из них были в своем прошлом военными... Крепкие, здоровые парни иногда не имели ни малейшего представления об армии...

В группе Андрея было двадцать три курсанта. Четверо из них уже успели окончить весь восьмимесячный курс и со дня на день ждали экзамена. Примерно такого же, как на Краповый берет. Остальные же были около полугода и меньше. Филин был самым «молодым» и, естественно, «удостоился» всеобщего пристального внимания. И был наказан сержантом Дворжецки на следующий же день трехчасовым стоянием по стойке «Смирно!» «на посту» около бочки с дерьмом...

...В расположение своей группы в свой первый день Андрей попал уже к вечеру.

Армейские казармы. Они, наверное, одинаковы во всех армиях мира – панцирные кровати, тумбочки и неистребимый, впитанный этими стенами за многие годы и поколения солдат крепкий запах мужского пота...

Навстречу новичку с ближайшей койки поднялся высокий молодой атлет под два метра ростом с голым торсом и, поигрывая огромными бицепсами, уставился на Андрея. Но Филин попросту обошел его сбоку и направился к свободной коечке, бросив мимолетный взгляд на большую синюю татуировку на все плечо.

«Хорош Илюша Муромец! И наколочка значимая! „СКВО“ – это Северокавказский военный округ. „1995 —1997“ – годы службы – понятное дело... А вот ниже – интереснее. „Небо ошибок не прощает!“ и парашютик – известное во всей армии „клеймо“ ВДВ. А еще ниже – „ДШБр“ – десантно-штурмовая бригада. И... След от ранения навылет в предплечье... Паренек „чеченец“, не иначе... Только „зеленый“ еще совсем, а значит, без мозгов и будет „быковать“, наверное...» – провел свой экспресс-анализ Андрей и как ни в чем не бывало стал снимать новенькую форменную рубашку – в казарме было жарко и душно, да и на всякий случай...

«Может, прочтет мои „татушки“ да и передумает...»

«Мальчик», конечно же, прочел и обрадовался, что появилась возможность пообщаться на русском языке.

– Оп-па-лю-ли! – воскликнул он. – Еще одного землячка принесло!

Он, словно большая белая акула, стал кружить вокруг своей жертвы, выжидая удобного момента для атаки:

– И какого красного перца тебя сюда приперло, дедушка? Ты хоть в армии-то служил?

Филин не спеша стянул через голову зеленую майку и, как бы случайно, повернулся к гиганту левым