сына? И кто такой этот Амнон?
Джулиана прочла страницу о Самуиле, попавшуюся ей на глаза. Выходит, Амнон — сын Давида, влюбившийся в Тамару, в свою собственную сестру.
И этот Амнон изнасиловал Тамару. А отец Кейна назвал сына Амноном. О Боже, неужели он именно это имел в виду?
И тут она вспомнила, что Кейн, рассказывая историю о своем изгнании из дому, как-то странно отводил глаза — словно что-то утаивал, словно говорил не всю правду. И ей еще тогда показалось, что дело вовсе не в том, что у него было что-то с горничными. А его сестре Эстер было восемь лет, когда он покинул дом. Так неужели…
— Нет-нет, не может быть, — прошептала Джулиана.
Она не верила, что Кейн способен на такое. Разумеется, она нисколько не сомневалась, что брат и сестра были искренне привязаны друг к другу, но определенно не таким образом. За то время, что она провела с Эстер, девушка не выказала ничего, кроме совершенно искреннего сестринского чувства к старшему брату. Да-да, не более того — уж в этом-то Джулиана могла бы поклясться.
Разумеется, Кейн не был святым. Но все же он был очень добрый и глубоко порядочный человек — она это чувствовала. Следовательно, отец совершенно напрасно его обвинял. Напрасно — и жестоко. Но сколько же Кейн вынес из-за этого! Какие ужасные страдания должен был перенести!
И ей вдруг стало ужасно стыдно. Ведь у него, у Кейна, было множество собственных проблем и обязанностей, однако он бросил все, чтобы отправиться с ней в путешествие и попытаться разузнать что- нибудь о ее прошлом. К тому же он постоянно заботился о ней, был ей надежной опорой.
Сейчас Джулиана могла только удивляться себе. Почему же она так сердилась на него из-за его рассуждений относительно ее деда? Ведь рассуждения эти были вполне обоснованными. Они могли соответствовать или не соответствовать истине, но в любом случае она напрасно так злилась на Кейна. Он вряд ли этого заслуживал.
А ведь она заявила, что отец Кейна был прав, когда выгнал его из дому. И она назвала его развратником.
Ох, как, должно быть, эти ее слова его обидели! И какая же она жестокая!
Джулиана посмотрела на дверь. Ей очень хотелось, чтобы Кейн быстрее вернулся, хотелось перед ним извиниться, хотелось сказать ему, что она не права, а он, Кейн, — чудесный человек. Человек, которого она любила.
Да, больше нельзя отрицать очевидное. Она в самом деле любила его. Хотя, возможно, была не достойна его. Правда, он по-прежнему утверждал, что хочет жениться на ней, но едва ли такой брак будет возможен, если вдруг окажется, что она, Джулиана, все-таки незаконнорожденная.
Ведь невеста Кейна должна быть совершенно безупречна — только в этом случае он сможет претендовать на опекунство над Эстер. И конечно же, ему не составит труда найти подходящую невесту, такую, которую с радостью примут в светском обществе. Да какая же женщина устоит перед его внешностью, его чарами, его умом и добротой? Не говоря уж о его богатстве и искусстве любовника…
Тут дверь открылась, и перед ней появился Кейн. Сердце Джулианы радостно подпрыгнуло в груди. А Кейн посмотрел на нее как-то странно, возможно — с настороженностью, словно он опасался возобновления ссоры.
Джулиана решительно подошла к нему и обвила руками его шею. И в тот же миг она почувствовала, как руки Кейна обняли ее. Тихо вздохнув, он проговорил:
— Очень сожалею по поводу твоей матери, моя дорогая.
— А я сожалею о том, что наговорила тебе разных глупостей. Поверь, я не хотела этого.
Он поцеловал ее в висок и прошептал:
— Все в порядке, милая. Просто ты была расстроена, поэтому и говорила все это.
— Кейн, я была несправедлива к тебе. Что бы ни делали моя мать, отец или дед, это не твоя вина.
— Дорогая, не надо больше думать об этом. Сейчас нам надо выяснить, где поженились твои родители.
«Неужели он действительно верит в то, что говорит?» — спрашивала себя Джулиана. Во всяком случае, ей самой очень хотелось верить в то, что ее родители поженились. И еще больше хотелось верить, что у них с Кейном — общее будущее.
Они снова проехали Бат и почти добрались до Чиппенхема, когда Кейн вдруг сообразил, что Джулиана в течение часа не произнесла ни слова. А он все это время обдумывал, как продолжить поиски, как доказать, что родители Джулианы действительно обвенчались. Но где искать? Где могла происходить церемония венчания? Вероятно, в любом месте Англии или Уэльса. Возможно — даже в Шотландии. Потому что именно там часто совершались браки между беглецами. Впрочем, Кассандра ведь была совершеннолетняя и, следовательно, не нуждалась в согласии отца. Тем не менее и такую возможность не следовало исключать. Значит, надо было послать кого-нибудь в Гретна-Грин, а также в Ирландию. Но кого же туда послать? Наверное, старого Робинсона.
Во время их путешествия из Лондона Джулиана была щедра на версии относительно своей родословной и готова была обсуждать любую из них. Кроме того, она упорно защищала своего деда, хотя он скорее всего этого не заслуживал, но сейчас Кейну не хотелось снова заговаривать на эту тему. Не хотелось нарушать установившееся вроде бы согласие. Впрочем, Джулиана, судя по всему, не очень-то стремилась к общению. Действительно, почему она так долго молчит? О чем думает? Может, о своих родителях?
Тут Джулиана откашлялась и взглянула на него — словно хотела что-то сказать. Однако промолчала и снова отвернулась. Потом вдруг сняла шляпку, открыв свои чудесные золотые волосы. И в тот же миг предстала перед ним ослепительно прекрасная — словно богиня Тициана. Правда, в отличие от богини она была вполне одета.
Ее светло-серое дорожное платье прекрасно смотрелось на фоне красного сиденья. Но в красном платье она, наверное, выглядела бы еще лучше.
Минуту спустя она снова на него посмотрела и наконец сказала:
— Дожидаясь тебя, я увидела Библию мистера Ховарда.
Кейн с улыбкой заметил:
— Что ж, Библия у священника — это вполне естественно, не правда ли? И что, хорошее издание?
Джулиана медлила с ответом, как будто что-то ее смущало. Наконец она заявила:
— Видишь ли, так получилось, что я кое-что из нее прочитала. — Она немного помолчала, потом тихо сказала: — Я читала об Амноне, сыне Давида.
У Кейна заныло под ложечкой. Судорожно сглотнув, он проговорил:
— Ах, ты об этой истории?.. Думаю, это не слишком подходящее чтение для благородной леди.
— Да, не слишком. Я никогда не читала ее раньше. Но я случайно увидела там это имя. А потом, вспомнила, что твой отец называл тебя Амноном. Ты ведь рассказывал мне об этом, верно?
— Может, я был пьян? — спросил Кейн.
Она покачала головой:
— Нет, это я была пьяна, не ты.
— Ах да, теперь вспоминаю… То есть вспоминаю тот день. Но ты уверена, что я действительно это говорил? Возможно, тебе показалось, так как на тебя подействовало вино.
Она вновь покачала головой — еще более решительно:
— Нет, Кейн, не показалось. Скажи, именно по этой причине ты покинул дом? Именно по этой причине тебя не сделали опекуном Эстер, когда ты достиг совершеннолетия?
Ему ужасно не хотелось отвечать на этот вопрос. Конечно, он никогда не возражал против того, что ему приписывали какие-либо грехи. Ему даже нравилась такая репутация. И только этот грех его пугал, только это обвинение отца приводило его в ужас, так что было страшно даже подумать о нем. Он долгие годы жил в страхе, опасаясь, что кто-нибудь узнает об этом. И этот «кто-то» нашелся. Женщина, чье мнение значило для него слишком много.
— Я не делал этого, — произнес он почти шепотом. — Я никогда не сделал бы этого со своей
