впечатляющее зрелище. Джулиана постоянно чувствовала его присутствие, постоянно ощущала тепло его тела, и в то же время ей казалось, что он ужасно далек от нее.
Проснувшись этим утром в его объятиях, она почувствовала себя по-настоящему счастливой. А его поддержка во время трудного разговора с Фредериком Фиттерборном даже немного смутила ее — у нее возникли опасения, что она вот-вот воспылает к нему любовью.
Но затем он все испортил, разрушил очарование своими жестокими и необоснованными подозрениями в отношении единственного человека, которого она, Джулиана, когда-либо любила.
Сидя рядом с викарием, Джулиана то и дело поглядывала на Кейна. В какой-то момент, словно почувствовав ее взгляд, он поднял голову и посмотрел на нее. На несколько секунд их взгляды встретились, и Джулиана почувствовала, как подпрыгнуло в груди ее сердце. Однако она все еще злилась на Кейна. Ведь он обвинил ее деда в предательстве!
Тут Кейн снова уткнулся в записи в книге, а мистер Ховард наконец-то заговорил:
— Обычно дилижанс из Бристоля проезжает Грейтфилд не останавливаясь, но в тот январский день он остановился, чтобы высадить женщину — молодую леди, которой пришло время рожать. «Королевский герб» — это всего лишь таверна, в которой нет гостиницы, поэтому хозяин позвал меня. Мы перенесли леди в мой дом, и я пригласил повитуху. Роды у бедняжки были длительными и трудными, но наконец-то родилась девочка. Повитуха сказала, что женщина очень слаба — очевидно, пережила тяжелое душевное потрясение.
У Джулианы на языке крутилась тысяча вопросов, но она не могла собраться с духом и заговорить. Разумеется, она прекрасно понимала: смерть при родах — самое обычное дело. Но все же ей было бы больно услышать, что именно ее рождение убило мать.
— И еще повитуха сказала, — продолжал священник, — что у леди отсутствовало желание жить. Когда же началась лихорадка, у нее не оказалось сил, чтобы с ней справиться. Я пришел к ее одру и пытался хоть как-то приободрить, но она была почти без сознания. Могла только выкрикивать имя Джулиан.
— Это мой отец, — прошептала Джулиана.
— Я так и заключил, — кивнул священник. — Поскольку стало ясно, что она умирает, я постарался приготовить ее к концу. Эта прискорбная истина, должно быть, дошла до нее. И она сообщила имя своего отца, а также попросила меня написать ему.
Джулиана тихонько всхлипнула; она уже задыхалась от слез. Мистер Ховард на несколько секунд умолк и легонько погладил ее по руке. Потом вновь заговорил:
— Так вот, мистер Фиттерборн приехал на следующий день. И он сидел у постели дочери все последние часы ее жизни. А когда она отошла, он организовал ее похороны и крещение ребенка. Ваше крещение, миссис Мертон.
— Это он выбрал для меня имя? — снова всхлипнув, спросила Джулиана.
Мистер Ховард нахмурился.
— Нет-нет, не он. Он хотел назвать вас именем вашей матери, но она попросила, чтобы вас назвали Джулианой. Мистеру Фиттерборну это не очень-то понравилось, но он уступил, внял моим словам о том, что последнюю волю умирающей следует уважить. Я особенно хорошо запомнил это потому, что следующее ее откровение ошеломило меня.
У Джулианы заныло под ложечкой.
— Да-да, я ужасно удивился, когда мистер Фиттерборн сообщил мне, что его дочь не была замужем. Так что отцом ее ребенка оказался бессовестный соблазнитель. У нее было обручальное кольцо, и она назвала повитухе свое имя. Поэтому мы сначала решили, что она — вдова. Но оказалось… — Священник умолк и со вздохом развел руками.
Джулиана опять всхлипнула; ее душили слезы.
— А его имя?.. — прошептала она.
Мистер Ховард несколько секунд подумал, затем покачал головой:
— Нет, не помню. Слишком много времени прошло с тех пор. К тому же… знаете, поскольку ее отец открыл печальную правду, то мне показалось, что имя не имеет значения.
— А может, повитуха помнит? — спросил Кейн. — Мы могли бы задать ей этот вопрос?
— Миссис Смит умерла пять лет назад.
— А может, кто-нибудь из ваших слуг?..
— Я не женат, и у меня совсем мало слуг. А моя экономка, как миссис Смит, ушла из жизни.
Кейн что-то пробурчал себе под нос, причем было очевидно, что сказанное им не следовало произносить в церкви. Слышал ли его мистер Ховард или нет — во всяком случае, он удержался от замечаний.
— Я очень сожалею, мадам, — сказал священник. — У меня не было оснований не верить мистеру Фиттерборну. Ведь он выглядел настоящим джентльменом… Да и зачем бы он стал называть свою дочь… женщиной не очень строгих правил, если бы для этого не было оснований?
Глава 20
Джулиана сидела в ризнице, ожидая Кейна. Мистера Ховарда куда-то позвали, и он ушел, однако любезно разрешил гостье оставаться в церкви столько времени, сколько ей понадобится. Маркиз же отправился в ближайшую таверну — там обычно останавливались форейторы, освежавшие себя напитками.
Перед уходом Кейн сказал:
— Если мы отправимся сейчас, то сможем проехать большую часть пути до вечера. Я вернусь с каретой, дорогая.
Джулиана молча кивнула. Она решила, что будет воздерживаться от продолжения их спора. К сожалению, рассказ мистера Ховарда дал Кейну некоторые аргументы — теперь он действительно мог бы назвать Джорджа Фиттерборна негодяем. Джулиана же, хотя и не хотела плохо думать про деда, все же вынуждена была допустить, что он, возможно, лгал, когда называл ее незаконнорожденной. Во всяком случае, он явно что-то скрывал. И очень может быть, что он лишил ее законного наследства. Впрочем, все это еще предстояло проверить. Не исключено, что она действительно являлась незаконнорожденной, хотя ей, конечно же, не хотелось отказываться от надежды…
Но что произойдет, если будет доказано, что ее нельзя считать законнорожденной? Что произойдет, если будет доказано, что Джордж Фиттерборн — негодяй? Как она сможет это вынести? Кроме того, ей придется признать, что Кейн был прав…
Джулиана встала и в волнении прошлась по ризнице. С тех пор как они с Кейном расшифровали код Кассандры, ее чувства постоянно пребывали в смятении. Временами она сама себя не узнавала. Ведь прежде она была совсем другой — во всяком случае, не была такой нервной и раздражительной. Значит, ей следует что-то придумать, найти какую-то опору, чтобы затем…
По-прежнему расхаживая по ризнице, Джулиана вдруг заметила стоявшую на полке Библию в черном сафьяновом переплете. То было издание конца XVII века, как она сразу же определила. Издание было не слишком ценное, но все же…
Взяв том, Джулиана перевернула несколько страниц и тут же почувствовала, что вид печатного шрифта ее успокаивает. Что ж, так всегда бывало, когда она брала в руки книгу.
И тут в глаза ей бросилось слово. Точнее — имя. Амнон. Но кто такой Амнон? И почему это имя показалось ей знакомым?
А может быть, она слышала его от Кейна? Да-да, верно! В тот вечер, когда он принес ей обед и они впервые вместе пообедали… Правда, она выпила тогда слишком много, но все же кое-что сейчас вспомнила.
«Мой отец звал меня Амнон», — кажется, так он сказал. По звучанию это имя походило на библейское, что вполне соответствовало тому, что мог бы говорить покойный маркиз. Но почему же он назвал так своего
