до Лондона. И еще сообщил, что хотел бы позавтракать как можно раньше. Именно я и нашел его мертвым. Видите ли, мне показалось, что он может проспать, поэтому я решил зайти к нему.
— Очень любезно с вашей стороны… — Джулиана снова вздохнула.
— Миссис Мертон, мы всегда заботимся о наших клиентах, — заявил хозяин даже с некоторой обидой. И тут же, нахмурившись, проговорил: — В магистрате спрашивали, как я мог позволить негодяю войти в комнату и совершить убийство. Но я же не могу проследить за всеми, кто заходит в гостиницу… Не говоря уж о тех, кто заходит лишь для того, чтобы промочить глотку. Я двадцать пять лет держу гостиницу, а перед этим столько же лет ее держал мой отец, но у нас никогда такого не случалось. Ну, бывали, конечно, ссоры и потасовки, но чтобы убийство или грабеж?.. Нет, такого никогда! А тут… Господи, вся комната была залита кровью!..
Джулиане стало не по себе, и она, попрощавшись с мистером Филлипсом, буквально выбежала из гостиницы. Она никогда по-настоящему не оплакивала Джозефа. Горе, вызванное смертью мужа, довольно быстро сменилось всевозможными житейскими проблемами — ведь ей приходилось тяжко трудиться, чтобы выжить. Когда же она поняла, что не так-то легко заработать на жизнь, ее недовольство всем белым светом странным образом распространилось и на покойного мужа; ей казалось, что он недооценивал ее знания и талант и женился на ней только из-за денег. А тот факт, что весь книжный мир не принимал ее, одинокую, всерьез, лишь усиливал ее раздражение. Пожалуй, не только раздражение, но и гнев.
Да-да, гнев. Только сейчас она наконец-то осознала, что ужасно злилась на Джозефа.
И все же два года их совместной жизни были не такими уж плохими. Они постоянно говорили о книгах, потому что книги являлись их общей страстью. И они вместе переживали все успехи и неудачи. Да, они жили вместе… и спали вместе.
Разумеется, муж не любил ее, но и она его не любила. Они с Джозефом были просто партнерами и друзьями. И конечно же, он, как и любой другой человек, заслуживал того, чтобы его уход оплакивали.
…Джулиана быстро шагала по улицам Солсбери с глазами, полными слез. Сейчас она оплакивала своего мужа, оплакивала его несбывшиеся надежды и мечты. Она плакала до тех пор, пока слезы ее не иссякли окончательно. Когда же она приблизилась к их с Кейном гостинице, разверзлись также и хляби небесные, и Джулиана в считанные секунды промокла до нитки; впрочем, она не обращала на дождь ни малейшего внимания. Люди же, бросившиеся искать укрытие от ливня, смотрели на нее с подозрением.
Кейн все еще пребывал в гневе, когда вернулся в Солсбери, в комнаты в гостинице «Уайт харт», которые сняли «мистер и миссис Джонсон»…
Между прочим, неудивительно, что Джулиана бывала временами немного… колючая. Вероятно, такова уж жизнь всех, кто был рожден вне брака. Всю свою жизнь Джулиана чувствовала презрение со стороны тех людей, с которыми ей все же приходилось сталкиваться хотя бы изредка. И презирали ее всего лишь из-за того, что ее родители якобы не были женаты. Но так ли это? Ведь очень может быть, что она вовсе не являлась незаконнорожденной. Что ж, именно это он и собирался выяснить. Хотя, конечно же, не только это…
Что же касается Джулианы, то она, всю жизнь считавшая себя незаконнорожденной, очень тяжело это переживала. И, судя по всему, именно поэтому полагала, что не сможет выйти замуж за него, Кейна. Но он-то сам прекрасно знал, что аристократическое происхождение и богатство еще не гарантируют счастья, и его собственная семья являлась тому ярким доказательством. Правда, раньше Кейн полагал, что его семья — исключение, и что любая другая аристократическая семья вполне счастлива. Увы, он ошибался. Но лишь сейчас, узнав историю Джулианы, он понял, что его собственные печали — ничто по сравнению с ее печалями. Потому что у него, Кейна, была хоть какая-то надежда, а вот клеймо незаконнорожденности — это на всю жизнь. Именно поэтому он твердо решил, что узнает правду о происхождении Джулианы. Да, он поклялся, что добьется своего во что бы то ни стало. И если Кассандра действительно вышла замуж за своего возлюбленного Джулиана, то он найдет все необходимые доказательства. А если понадобится, то он заставит разговориться всех обитателей Фернли, в том числе и Фредерика Фиттерборна.
Гостиная в их номере пустовала, и Кейн решил, что Джулиана, должно быть, легла вздремнуть. Он тихонько постучал в дверь спальни, однако ответа не последовало. Он постучал погромче, но снова молчание. Неужели Джулиана могла так крепко уснуть в четыре часа пополудни?
Не на шутку встревожившись, Кейн принялся барабанить в дверь кулаками. «О Господи, — думал он, — ведь ее муж был убит в гостиничном номере в Солсбери. Правда, не в этой гостинице, но все же… О, я не должен был оставлять ее одну!»
Не заботясь о приличиях, Кейн распахнул дверь. Их общий саквояж стоял на полу, а Джулианы нигде не было. Охваченный паникой Кейн бросился в соседнюю комнату, но и там не обнаружил свою спутницу.
Почему же она ушла? И куда? Ох, не следовало оставлять ее одну — ведь тот негодяй, который убил Джозефа Мертона, все еще находился на свободе.
В конце концов Кейн попытался успокоиться и все как следует обдумать. Во-первых, надо было решить, откуда начинать поиски, а затем…
Внезапно послышался какой-то шум — кто-то вошел в спальню. В следующую секунду Кейн увидел Джулиану. Она сняла шляпку и тут же бросила ее на пол. Ее чудесные золотистые волосы влажными прядями рассыпались по плечам, а лицо поблескивало от капель дождя. Она вся промокла, но выглядела, как всегда, изумительно.
— Ты где была?! — заорал Кейн, схватив ее за плечи и с силой встряхнув.
— Выходила прогуляться.
— Ты с ума сошла! Ведь там тебя мог поджидать убийца!
— Но ничего же не случилось, — ответила Джулиана безо всякого выражения. И выглядела она как-то странно — словно не понимала, где находится и что с ней происходит.
— Дорогая, ради Бога, сними с себя мокрую шубу, пока ты не простудилась.
Она ничего не сказала, просто смотрела на него с таким выражением, словно видела впервые.
Кейн дрожащими руками расстегивал на ней шубу.
— Твои туфли и чулки тоже насквозь промокли, — проворчал он. — Снимай! — Опустившись на колени, Кейн расстегнул ее башмаки, снял их и отшвырнул в сторону. Следом за башмаками стащил с нее и чулки. Как ни странно, но он действительно ужасно беспокоился из-за того, что Джулиана попала под дождь. Хотя кто же в Англии не попадает под дождь множество раз в году?..
Сорвав полотенце со стоявшего в углу умывальника, Кейн принялся сушить волосы Джулианы, а она просто стояла и смотрела на него, не произнося ни слова.
В какой-то момент Кейн заглянул ей в лицо и замер на мгновение. Потом с дрожью в голосе проговорил:
— Ты плакала?.. — Он вглядывался в ее лицо. — Дорогая, ты действительно плакала! Тебя кто-то напугал?
Внезапно губы ее приоткрылись, но она по-прежнему не произносила ни слова. Однако цвет ее глаз изменился — вместо холодного зеленоватого оттенка они приобрели золотистый цвет янтаря. В следующее мгновение Джулиана потянулась к нему и, взяв его лицо в ладони, приблизила свои губы к его губам.
И тотчас же все мысли об убийстве и о всевозможных опасностях, подстерегавших Джулиану, покинули Кейна. Он ощутил на ее влажных от дождя губах чудесный вкус меда и тут же понял, что она желала его. Причем желание ее не уступало его собственному.
Наконец-то! Он ждал этого мгновения целую вечность!
Их поцелуй был долгим и страстным; и Кейн, все крепче прижимая к себе Джулиану, чувствовал, что желание его с каждым мгновением становится все более неистовым.
А всего лишь в нескольких футах от них находилась кровать — просторная и очень удобная. К вящей радости Кейна, ему не пришлось подталкивать Джулиану в этом направлении. Она сама потянула его к кровати — не прерывая поцелуя, увлекала его за собой, и через несколько секунд они коснулись матраса.
Кейн едва удержался от возгласа восторга. Было совершенно очевидно: Джулиана желала его так же страстно, как и он ее. Усадив ее поудобнее, он принялся расстегивать на ней платье. Поцелуй же их по- прежнему не прерывался — она вновь взяла его лицо в ладони, словно боялась, что он может отстраниться
