город, весь уезд… У них какие-то связи с Петлюрой. Могу сказать: уже приехал человек, который будет направлять действия обоих отрядов.

— Полковник Черный?

— Вот видите, вы знаете его! Кстати, он тоже будет на обеде… Да спрашивайте же меня, пока есть время!

— Когда ждут второй отряд?

— Не позже чем через неделю.

— Можно ли считать, что до его прихода Шерстев не тронется с места?

— Да. Вчера мы с шефом составили план полетов на неделю.

— Вы один поднимаетесь в воздух?

— Часто со мной отправляется атаман.

— Вы сказали, аппарат может взять троих?

— Да… Что вы задумали?

— А как далеко можно улететь?

— Примерно на триста ваших верст. Разумеется, горючее должно быть налито в бак под самую пробку…

— Хочу попросить: на обеде держитесь так, чтобы Шерстев и его гость не догадались о наших отношениях. И еще. Желательно, чтобы полковник Черный чувствовал себя как можно лучше. Пусть пьет больше. Помогайте ему в этом, но не навязчиво.

— Понял. Что касается атамана, то известно ли вам, что он трезвенник?

— А вы сами?

— Испанцы любят вино, в этом они не уступают французам. Но если сеньорита пожелает…

— Сегодня у вас должна быть свежая голова.

— Когда надо, испанцы умеют не только пить… Сеньорита не верит?

— Если б не верила, не было бы у нас этого разговора, Энрико.

— Вы назвали меня по имени… Благодарю вас!

— Хочу попросить: после обеда найдите предлог и уведите меня.

— Увести вас? Куда?

— Сюда, к вашей машине.

— Мы должны уйти одни?

— Да.

— Понял. Буду стараться, сеньорита.

Саша выяснила все, что хотела. В сущности, разведка была завершена. Теперь дело за эскадронами особого назначения. Только бы не промедлили конники, успели расправиться с бандой Шерстева до прихода второго отряда!..

Она прикинула: до места, где ждет связник, пять часов пути. В город связник доберется за сутки, если ничего не случится в дороге. Что же может произойти? Мало ли что! Нарвется на бандитский разъезд. Ночью может сбиться с верного направления. Наконец, захромает лошадь.

Какой же вывод? За первым связником надо послать других. И Грбху тоже. Пусть едут поодиночке, разными путями. Так надежнее.

Вечером она передаст Грохе, что удалось выяснить в эти последние минуты, отошлет его в город.

Но сама останется без помощника? Никого не будет рядом, если вдруг возникнут осложнения…

Саша упрямо тряхнула головой. Главное, чтобы ушли связники. И до времени не потревожить банду…

— Есть у вас бумага и карандаш?

Энрико кивнул, достал требуемое.

— Мой страж не должен видеть… Отвлеките его.

Испанец подошел к Гаркуше, что-то сказал. Оба направились к аэроплану. Когда они скрылись за фюзеляжем, Саша стала писать записку.

Четверть часа спустя испанец вернулся. Гаркуша остался у самолета. Действуя молотком, он поглубже вгонял в землю колья, к которым был привязан аэроплан.

— Вот, — сказала Саша, передавая авиатору сложенную бумагу. — Это на случай чрезвычайных обстоятельств. Скажем, вдруг после обеда мне… не удастся прийти сюда. А здесь будет ждать человек. Тот, кого вы уже видели в лесу. Запомнили его?

— Да, сеньорита.

— Если со мной что-нибудь случится, с ним должны встретиться вы. Обещаете?

— Я готов!

— Он придет сюда на закате. Будет наблюдать из леса. Вы приблизитесь к опушке, поднимете эту записку, несколько раз громко скажете: «Олесю Грохе». Эти слова я написала, как адрес… Сможете вы произнести их?

Гарсия повторил. Саша осталась довольна.

— Должен ли я что-нибудь передать устно? Я уже изучил около сотни русских слов.

— Не знаю. Смотрите сами… Попробуйте объяснить ему, что со мной случилось. Но главное, чтобы он не терял ни минуты, спешил с этой запиской… — Саша помолчала и вдруг спросила: — Ваш аэроплан и в самом деле неисправен?

— Он в полном порядке, я солгал атаману.

— Я так и думала, — прошептала Саша. — Энрико, ни ваш шеф, ни его помощники больше не должны подниматься в воздух!

— Хорошо, сеньорита… — Пилот искоса посмотрел на Сашу. — Сюда нагрянут войска большевиков?

— Очень надеюсь, что нагрянут, — Саша вздохнула. — Ну вот, теперь вы знаете все… Кстати, в записке есть несколько слов об испанском пилоте, который помог мне в выполнении задания. Не беспокойтесь, к вам отнесутся хорошо.

Гарсия кивнул.

— Вы помрачнели… В чем дело?

— Сеньорита, — сказал пилот, — в Испании мне дважды сватали невест. Это были красивые девушки с неплохим приданым. Но оба раза я проявлял стойкость. И вот — остался свободным… Будто чувствовал, что когда-нибудь судьба сведет меня с вами… Конечно, сейчас вы ничего не ответите. Да я и не хотел бы этого: все слишком серьезно. К нашему разговору мы вернемся позже. А пока я запускаю мотор аэроплана, и мы с вами летим…

— Куда?

— Туда, куда надо доставить вашу записку.

— Не могу.

— Я обещаю: высадив вас, тотчас вернусь, разыщу этого парня. Вашего помощника нельзя бросить на произвол судьбы, я понимаю!..

— Мне нельзя уезжать.

— Почему, черт возьми?

— Объяснять долго… О, сюда едут!

Показался всадник. Он быстро приближался. Рядом бежали две оседланные лошади.

— Не забудьте о записке, Энрико! — успела сказать Саша.

Подъехал Леван, вскинул руку к папахе:

— Хозяин ждет!

Полковник Черный положил вилку, привалился к спинке стула, неторопливо раскурил папиросу. В расстегнутом кителе, раскрасневшийся, с бисером испарины на круглом, гладко выбритом лице, он улыбался, весьма довольный обществом, едой, вином, своей папиросой.

Он сидел слева от Саши. Справа от нее был атаман. Напротив расположился Энрико Гарсия.

В комнате было тепло, накурено. Запах табака смешивался с ароматом мяса, масла, лука, каких-то острых приправ.