задержанных.
Шагин поежился при мысли о том, что предатель может появиться в любую минуту.
Понимала это и Саша. В этих обстоятельствах выход был один — по — бег немедленно, сейчас, пусть даже с самыми ничтожными шансами на уда — чу. С этой мыслью она, поддерживаемая хозяйкой, медленно вышла из до — ма. Женщина провела ее в дальний угол двора, показала на сплетенную из лозняка загородку:
— Здесь… Может, помочь?
Саша покачала головой, шагнула вперед.
Оказавшись в загородке, осторожно огляделась. Крыльцом дом был обращен к дороге. Там стоял второй часовой — Саша увидела его, когда вышла из сеней. Двор, огород, постройки для скота и птицы — все это находилось позади дома, перед ее глазами. А потом начиналась степь.
Как же быть? Конечно, можно допустить, что Шагин сумеет разде — латься с двумя стражами. Ну а дальше? О том, чтобы двигаться пешком, не могло быть и речи. Чтобы уйти за ночь далеко в степь, нужны лошади. Где их добыть?
Саша вышла из загородки, оперлась на руку хозяйки. Попросила нем — ного постоять — подышать воздухом, собраться с силами. Задала женщине пустяковый вопрос. Та ответила, стала жаловаться на судьбу: хозяина нет, год назад проходила через село банда, насильно забрала его вместе с конем, с тех пор о человеке ни слуху ни духу.
Так завязался разговор.
Вернувшись в хату, Саша молча легла на солому в углу чулана — ждала, пока «хорек» запирал дверь.
— Слушай, Андрей, — зашептала она, когда страж ушел на свое мес — то, — хозяйка сказала, что в селе находятся какие-то городские. Офицер с группой солдат. С ними штатский. Атаман величал офицера полковником.
— Величал? Они что, уехали?
— Временно. Группа прибыла позавчера под вечер. Полковник и штатский прошли к атаману, и вскоре тот всех своих людей выставил на улицу, даже помощника и писаря. Видимо, совещался с этими городскими. А наутро были посланы в степь разъезды. Уехали и те двое, из города…
— Скоро должны вернуться?
— Видимо, да.
— Вот какая история, — протянул Шагин. — Штатский, говоришь? Очень интересует меня этот штатский. Но встречаться с ним пока нельзя.
Помолчали.
— А погреб где? — вдруг спросил Шагин. — Ты же все осмотрела, по — ка выходила из дома. Не заметила, есть ли здесь подпол, погреб?
— О чем ты, Андрей? Какой погреб?
— Ну… обыкновенный: вырыт под домом, снабжен люком, досками накрыт…
— Видела в полу квадратную крышку с кольцом.
— Где?
— В сенях, наискосок от двери. А что?
— В этих местах роют глубокие погреба, — задумчиво сказал Шагин. — Очень глубокие, чтобы похолоднее…
— Не пойму тебя.
— Погоди… — Шагин показал на дверь, за которой был часовой. — Он один сторожит нас?
— Другой на улице!
— Хозяйка куда девалась?
— Сказала, что идет к соседке — они еще с утра замесили тесто. Будут печь хлеб. Поболтала со мной, довела до дому, сдала бандиту и ушла.
— Ты поешь, Саша. — Шагин пододвинул чугун с лежащей на нем краю — хой хлеба и ложкой. — Ешь, а я буду рассказывать. Понимаешь, возникла мысль… Конечно, риск. Да что риск — почти никаких шансов на удачу! Но другого не придумаешь. И ждать нельзя: те, городские, вот-вот вер — нутся. Так что слушай…
Шагин приник к дверной щели. Вероятно, уже смеркается: света в горнице стало совсем мало, часовой едва виден.
— Погляди! — Он поманил Сашу.
Девушка заняла его место, взглянув на часового, усмехнулась. «Хо — рек» дремал. Временами голова его падала на руки, которыми он опирался на ствол карабина, как на пастушеский посох. И тогда бандит с всхлипом втягивал носом воздух, медленно выпрямлялся, так и не разлепив век. Затем все повторялось.
Шагин ощупал дверь в том месте, где с противоположной стороны бы — ла щеколда. Пальцы наткнулись на четыре гвоздя. Они, надо думать, дер — жали запор. Гвозди были загнуты небрежно, выпрямить их и затем выда — вить вместе с щеколдой было бы несложно. Впрочем, сквозь широкую щель виднелась и сама щеколда… Может, попробовать?
Он протянул Саше руку:
— Дай наган!
Ствол револьвера осторожно просунулся в дверную щель, поддел ще — колду.
Еще усилие — и дверь отворилась.
Шагин оглянулся, передал Саше оружие, шагнул в горницу. Саша шла следом.
«Хорек» замычал, забился, попытался укусить руку, сжимавшую ему рот. Другой рукой Шагин стиснул горло бандиту, повалил на пол. Увидев направленный на него револьвер, страж перестал сопротивляться.
Ему заткнули рот тряпкой, связали собственным же ремнем, усадили на полу возле стены.
Отдышавшись, Шагин показал «хорьку» на окно:
— Слушай внимательно. Сейчас я отворю его. Ты высунешь башку и крикнешь, чтобы напарник твой шел сюда, в хату. Понял меня?
«Хорек» утвердительно наклонил голову.
— Спокойно будешь кричать, без паники, — предупредил Шагин. — Не так сделаешь — пуля. Мы в таком положении, что церемониться не станем. Прикончим — и баста. Это хорошенько уясни… Куда ты?
Последние слова относились к Саше, которая вдруг направилась в сени.
— Надо осмотреть погреб, — шепнула она. — Вдруг не годится или забит так, что не пролезешь? Я скоро, Андрей.
Она вышла. Шагин приблизился к окну, стал наблюдать за улицей. На ней было пустынно. Лишь в отдалении видна была какая-то женщина — сту — ча топором, подправляла ступеньку крыльца своей хаты. А вот и второй страж — показался из-за угла дома, запрокинул голову и смотрит на вет — лу, которую облепила стая скворцов.
Вернулась Саша — едва приковыляла, опустилась на табурет возле стола.
— Проверила. Крышка легко открывается. Глубокий погреб, простор — ный.
— Лазила туда? — вскричал Шагин. — Одна лазила? Ведь чуть дер — жишься на ногах!..
В сердцах он так рванул «хорька» за шиворот, что тот застонал.
— Давай! — скомандовал Шагин, вытащив кляп изо рта бандита. — Зо — ви напарника. И гляди у меня, чтобы все было как надо, не оплошай!
«Хорек» выставил голову из окна.
— Иващенко! — крикнул он, — Ходи до хаты, Иващенко!
— Зараз! — донеслось с улицы.
Бандита втолкнули в каморку.
Саша осталась с пленником. Шагин поспешил в горницу, стал возле двери.
Почти тотчас в сенях послышались шаги.
Дверь отворилась, появился второй часовой — здоровенный детина, в кожаных штанах и рваном смокинге с засаленными атласными лацканами, перепоясанный двойной пулеметной лентой.
