потеряв одежду сыновства (Рим. 5:12; Быт. 3:7-10). Начиная с событий, описанных в третьей главе Книги Бытие, человечество находится под владычеством сатаны.

Рабство, по определению, предполагает беспомощность. Раб является «собственностью» хозяина. Павел точно охарактеризовал рабскую зависимость, в которую ставит нас грех, когда писал Титу, что христиане «были некогда… рабы похотей и различных удовольствий» (Тит. 2:3).

Сомневающимся в порабощающей силе греха нужно всего-навсего вспомнить свою личную борьбу с ним. Иаков высвечивает эту проблему, говоря: «Кто не согрешает в слове, тот человек совершенный». После нескольких иллюстраций, показывающих всю глубину этой проблемы, он пишет, что «всякое естество зверей и птиц, пресмыкающихся и морских животных укрощается и укрощено естеством человеческим, а язык укротить никто из людей не может» (Иак. 3:1-12). Одно мгновение духовного сна, и язык сводит на нет все усилия, потраченные на самосовершенствование. То же самое можно сказать о таких проблемах, как укрощение нрава или борьба с похотливыми мыслями. Мы боремся до бесконечности, и каждый раз начинаем сначала.

Павел весьма доходчиво описал проблему рабства в 7-й главе Послания к Римлянам: «Итак я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе, прилежит мне злое. Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих. Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?» {Ст. 21-24).

Дело не в том, что мы не в состоянии время от времени побеждать какие-то плохие привычки благодаря героическим нравственным усилиям; просто мы никогда не достигнем такого состояния, когда у нас не останется ни одного порока. В результате энергичных усилий я время от времени одерживал победу над порабощавшим меня грехом, но при этом замечал, что, пока я сосредоточивал все нравственные силы на одном направлении и «противостоял» искушениям на одном участке фронта, враг прорывал мою оборону на другом участке, и я начинал тешить свое тщеславие или возвышать свое «я». Как только мне удавалось победить один грех, так я сразу же начинал гордиться этим и, таким образом, попадал в ту же сеть, расставленную в другом месте. Такое состояние очень метко описывается в Библии терминами «рабство» и «узы».

Третьим следствием восстания человечества стала смерть. Рабство греха в конечном итоге вытесняется более прочными и постоянными узами смерти, которую Павел называет царем (Рим. 5:17). Смерть-это главное последствие непослушания, отделившее человека от Источника жизни.

Царство смерти установилось на земле сразу после того, как произошли события, описанные в 3-й главе Книги Бытие. Бог сказал нашим прародителям, что они умрут в тот самый день, когда вкусят запретный плод (Быт. 2:17). Но разве они умерли в тот день? И да, и нет. Физически они жили еще много лет, но духовно они умерли, когда отделили себя от Источника жизни. Библейская смерть — это прежде всего смерть духовная. Вот почему Иисус называет начало христианской жизни «рождением свыше» или новым рождением (Ин. 3:3, 5, 6). В конечном итоге смерть затронула все человеческое естество. Однако духовная смерть была первична, а физическая — вторична.

Смерть поразила не только Адама, но и весь род людской. «Убежденность в том, что между злом и неправдой, смертью и грехом существует неразрывная связь, — писал Эмиль Бруннер, — пронизывает всю Библию»[7]. «Как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, — писал Павел, — так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили» (Рим. 5:12). В другом послании он заметил: «Возмездие за грех — смерть» (Рим. 6:23). Таким образом, весь род человеческий по закону достоин смерти.

Очень важно понять, что смерть Адама и Евы была отчасти следствием их разрыва с Источником жизни, а отчасти следствием Божьего возмездия за грех. Относительно наказания за грех в Быт. 3:22-24 говорится, что Бог изгнал первых людей из Едема, чтобы они не вкусили плодов от древа жизни и не стали жить вечно. То есть их смерть была отнюдь не только следствием греха. Бог вмешался в ход истории, чтобы не позволить им жить вечно. Он поступил милосердно, не дав им возможности вечно страдать от бед и несчастий, вызванных грехом.

До сих пор мы с вами исследовали человеческие беды, вызванные грехом, и говорили об отчужденности, рабстве греху и смерти. Хотя эти темы не очень приятны, они все же лучше, чем тема гнева Божьего.

Божий гнев — одно из самых непопулярных словосочетаний во многих разделах современного богословия. «Нет ничего более обыденного, — писал Джеймс Денни, — чем отрицание реальности того факта, что вскоре откроется гнев Божий. Богословы все время твердят о том, что такое понятие, как гнев Божий, совершенно несовместимо с христианским учением о Боге как любящем Отце»[8].

К. С. Льюис, писавший на ту же самую тему, полагает, что людям больше нравится думать о Боге не как ц Небесном Отце, а как о «Небесном дедушке», проявляющем «старческое благодушие»[9]. Нам нравится думать о, Боге как о любящем Отце, Который бросается на шею блудному сыну и принимает его без всяких условий. Нам не хочется думать о том, что Бога надо бояться. На протяжении двадцати лет я лично пытался затушевать библейское учение о гневе Божьем и объяснять его как-то иначе. И только лишь сев писать эту книгу, я вынужден был посмотреть правде в глаза.

Хотя учение о гневе Божьем весьма непопулярно среди многих богословов и простых христиан, оно было очень популярно у Бога. В Библии имеется более 580 упоминаний о гневе Божьем. В одном только Ветхом Завете мы находим более двадцати слов, которыми обозначается гнев Бога. Следовательно, гнев Божий — эта не второстепенная и не случайная тема[10].

Д. И. Пакер считает, что больше всего нас беспокоит 8 гневе Божьем то, что он ассоциируется у нас с такими «недостойными Бога» эмоциями, как потеря самообладания, крутой нрав и раздражительность[11]. В случае такого человеческого восприятия этого явления страх вполне понятен, даже если мы введены в заблуждение.

Но нельзя путать гнев смертного с Божественным гневом. У Бога нет слабостей и неконтролируемых вспышек гнева. «Гнев Божий, — пишет Г. К. Берковер, — не является неразумным или необъяснимым»[12]. В отличие от непредсказуемого гнева грешного человека, Божий гнев всегда был и является абсолютно оправданным и предсказуемым. Язычники поклонялись капризным богам и никогда не знали, что еще могут «выкинуть» их божества. Идолопоклонники никогда не были уверены и том, что их боги не раздражены и не сердятся на них.

Древние евреи, напротив, без труда предсказывали, когда Яхве разгневается. Только одно вызывало Его гнев — ГРЕХ. Они знали, что Бог всегда сердится на грех. Во времена Ветхого Завета Божий гнев особенно часто воспламенялся при виде идолопоклонства (Исх. 32:8- 10). Но его вызывали и другие грехи, такие, как прелюбодеяние (Иез. 23:27), притеснение вдов и сирот (Исх. 22:22-24), алчность и ложь (Иер. 6:11-15), насилие (Иез. 8:17, 18), грех в целом (Иов 21:20) и все другие преступления против Его Личности и Его Закона.