что, пойдемте, я вам покажу, где вы будете жить.

Пока Холл приходил в себя и уговаривал бешено колотящееся сердце успокоиться, Кейт ухмыльнулся и взял обе их сумки. Хозяйка провела их по длинному коридору и повернула ручку на одной из дверей.

Комната была отделана в бело-желтых тонах, большое окно, задернутое тюлевой занавеской, выходило на море. Одинаковые кровати были застелены покрывалами в ярко-желтую и белую в цветочек полоску.

– Вот ваша комната. Ванная дальше по коридору. Завтрак будет с половины восьмого до девяти. Устроит?

– Конечно! – сказал Кейт. Они с Холлом одобрительно переглянулись. Сложили сумки в угол и по очереди сходили в ванную, смыть дорожную грязь. Потом собрались с силами и заставили себя снова выйти на пронизывающий ветер.

Майклз остановил свою машину на вершине холма и стал ждать. Наконец его «клиенты» вышли из крестьянского дома у подножия холма и зашагали в его сторону. Термос с кофе стремительно остывал – день выдался холодный не по сезону. Майклзу ужасно хотелось зайти в чайную, всего в нескольких шагах от машины, чтобы погреться, но шансы были пятьдесят на пятьдесят, что его подопечные идут туда же. Не годится сталкиваться с ними нос к носу – еще, чего доброго, запомнят.

Пока они были в доме, ветер сделался еще холоднее, если только такое возможно. Облака висели сплошной пеленой, так что определить, с какой стороны он дует, было невозможно – дуло отовсюду. И никаких голубых просветов, которые они видели по пути на остров, тоже не было. Кейт с Холлом с трудом взбирались на холм, борясь с порывами встречного ветра.

– Ну и холодина, Кейт Дойль. Холл поднял воротник куртки до самых глаз. – Должно быть, начинается отлив, иначе бы ветер дул в сторону острова, нам в спину.

– Я себя чувствую эскимосом... Хотел бы я им и в самом деле быть, – проворчал Кейт, стараясь поплотнее закутаться в свою легкую куртку. – У эскимосов – теплые меховые парки...

Приземистый темный силуэт чайной был хорошо виден на правой стороне дороги, по которой они шли. Кейт не отрывал глаз от ее странной заостренной крыши, думая только о том, как бы поскорее туда попасть. Еще футов двадцать крутого подъема – а затем дорога выровнялась, и Кейт впервые за все время сумел выпрямиться в полный рост.

Впереди, на огороженном лугу, уходили вдаль камни Калланиша. Кейт был так зачарован этим зрелищем, что на несколько секунд даже забыл, как ему холодно. В том, как расставлены эти камни, чувствовался четкий, ясный замысел. Интересно, кто считался такой важной персоной в те далекие времена, что его сочли нужным похоронить в круглой гробнице, которая находится там, посередине? Ведь наверняка на это строительство ушли тысячи часов труда сотен работников... В воздухе витало ощущение некой силы, быть может исходящей от самих камней. Возможно, покойник был жрецом храма, которым было это сооружение, или вождем, приказавшим его возвести... Нет, это тебе, конечно, не пирамида Хеопса – но Кейт все же проникся каким-то особым чувством. Опять же, египтянам, когда они строили свои пирамиды, не приходилось иметь дело с июльскими заморозками...

Среди монолитов блуждали несколько фигур в ярких одеждах. Время от времени они останавливались, чтобы потрогать тот или иной камень. Еще одна группка людей сидела кружком на траве между камней и о чем-то увлеченно беседовала, не обращая внимания на пронизывающий ветер. Кейт поежился. И как им не холодно? Он провел на этом ветру всего несколько минут, и то у него нос и уши уже в сосульки превратились...

Под боком у чайной притулилась кучка грязных палаток. У костра, разложенного в каменном очаге посреди зеленой лужайки, сидели и лежали еще несколько человек, мужчин и женщин, одетых весьма причудливо – к примеру, в длинные юбки и армейские куртки, поверх которых были наброшены широкие шали или полотняные шаровары с кожаными куртками и шерстяными шапками. Они проводили Кейта и Холла равнодушными взглядами.

Вход в чайную находился с противоположной стороны. Кейт с Холлом пригнулись, пряча лица от очередного порыва ветра, и буквально ввалились в узкую дверь.

За дверью было неярко освещенное помещение с низким потолком, но тут все равно казалось светлее после угрюмого неба снаружи. В толстых стенах было достаточно тепло, чтобы замерзшие лица и руки вошедших почти мгновенно оттаяли. Кейт огляделся, постепенно приходя в себя. Слева тянулся длинный зал, уставленный золотистыми деревянными столами и скамейками. За одним из столов уже сидели все их приятели, гревшие руки о чашки с чаем. Они помахали Кейту с Холлом, приглашая присоединиться к ним. Прямо напротив двери находился стеклянный прилавок, за которым стояла девушка.

– Прикрыли бы вы дверь, что ли, – сказала она. У девушки были темные волосы и ресницы, ярко контрастировавшие с бледной кожей, и чуточку раскосые глаза.

– Неужели у вас летом всегда так? – спросил Кейт через плечо, закрывая дверь.

– Временами, – ответила девушка.

Кейт потер щеки и пощупал нос. Нос был на месте, только Кейт его не чувствовал.

– Что ж тут тогда зимой-то творится?

– Зимой примерно то же самое, только повеселее, – улыбнулась девушка. Кейт взглянул направо и увидел, что вторая половина чайной занята небольшим магазинчиком, торгующим всякой мелочевкой и сувенирами. У самой двери стоял высокий стеллаж, на котором лежали рулоны ткани, а за ним – вешалка со свитерами и куртками.

– О, куртки! Класс. Наверно, мне стоит купить себе теплую куртку, – сказал Кейт. – Как по-вашему, сегодня точно не потеплеет?

– Может, потеплеет, а может, и нет. Обещать ничего не могу.

– Так я и думал, – ухмыльнулся Кейт. – В этой своей ветрянке я до дома живым не доберусь. А ты, Холл?

Но молодой эльф уже с интересом изучал куртки на вешалке. Кейт еще раз улыбнулся девушке и принялся тоже перебирать куртки. Все они, как и пиджаки, были сделаны из одинаковой материи. На ощупь она казалась одновременно шершавой и гладкой. Кейт развернул ярлычок, пришитый к вороту одной из курток, и прочел – «Гаррис твид».

Ткань была с секретом. Издали она казалась однотонной, но вблизи становилось видно, что в нее вплетены десятки цветов. В ткани, которая на вид состояла из одних только оттенков красного, были видны золотистые и голубые ниточки, похожие на спрятанные самоцветы, а между ними мелькали черные жилки, заметные, только если смотреть совсем вплотную. Один из рулонов, сложенных на стойке у двери, был украшен серыми полосами, которые на самом деле состояли из сплетенных розовых, черных и зеленых нитей.

На стене висел небольшой листочек с рассказом о «Гаррис твид». Кейт прочел его, потом отобрал несколько курток померить. А Холл все перебирал их, точно зачарованный, и только время от времени говорил: «Ух ты!»

– Все эти куртки сшиты вручную несколькими местными портными, – сообщила подошедшая сзади девушка. – И ткачи тоже местные.

– Вы хотите сказать, что эти люди ткут прямо у себя дома? – удивился Кейт.

– Ага. И торгуют тоже. Зайдите в любой из домов, где увидите вывеску «Гаррис твид». На подлинных тканях стоит печать – крест на шаре. Ее ставит инспектор Ассоциации. Но предупреждаю, – строго сказала девушка, подняв палец, – покупайте только то, что вам действительно нравится. Потому что этим вещам сносу нет.

– Круто!

Кейт отказался от красных, черных и коричневых, торфяного оттенка, вещей, выбрал себе куртку из сине-зеленого твида, отблескивающего красным, черным и золотистым, и расплатился с девушкой за прилавком.

– Мне сразу стало теплее! – заверил он ее.

– Эй, Дойли, валите к нам! – крикнул Чарльз из-за своего стола. – Вы и так последние.

– Спасибо еще раз, – сказал Кейт и направился к своим товарищам.

– Сейчас принесу вам чаю, – сказала девушка.