и средний взгляд мой взглядом встретит,и спросит имя, и отметит, —«спасибо» вежливо сказав;а завтра — выговор и штраф.Я замер. Свет белесый падална их бесстрастные черты.Надвинулись… И тут я задал,как говорится, лататы.
48
Луна… Погоня… Сон безумный…Бегу, шарахаюсь бесшумно:то на меня из тупикацилиндра призрак выбегает,то тьма плащом меня пугает,то словно тянется рукав перчатке черной… Мимо, мимо…И все луною одержимо,все исковеркано кругом…И вот стремительным прыжкомокончил я побег бесславный,во двор коллегии пролез,куда не вхож ни ангел плавный,ни изворотливейший бес.
49
Я запыхался… Сердце бьется…И ночь томит, лениво льется…И в холодок моих простыньвступаю только в час рассвета,и ты мне снишься, Виолета,что просишь будто: «Плащ накинь…не тот, не тот… он слишком узкий…»Мне снится, что с тобой по-русскимы говорим, и я во снес тобой на «ты», — и снится мне,что будто принесла ты щепки,ломаешь их, в камин кладешь…Ползи, ползи, огонь нецепкий, —ужели дымом изойдешь?
50
Я поздно встал, проспал занятья…Старушка чистила мне платье:под щеткой — пуговицы стук.Оделся, покурил немного,зевая, в клуб Единорогапошел позавтракать, — и вдругвстречаю Джонсона у входа!Мы не видались с ним полгода —с тех пор, как он экзамен сдал.«С приездом, вот не ожидал!»«Я ненадолго, до субботы,мне нужно только разный хлам —мои последние работы —представить здешним мудрецам».
51
За столик сели мы. Закускии разговор о том, что русскийпрожить не может без икры;потом — изгиб форели синейи разговор о том, кто нынестал мастер теннисной игры;за этим — спор довольно скучныйо стачке, и пирог воздушный.Когда же, мигом разыгравбутылку дружеского Грав,за обольстительное Астимы деловито принялись, —о пустоте сердечной страстипустые толки начались.
52
«Любовь… — и он вздохнул протяжно: —Да, я любил… Кого — не важно;но только минула весна,я замечаю, — плохо дело;воображенье охладело,мне опостылела она».Со мной он чокнулся унылои продолжал: «Ужасно было…Вы к ней нагнетесь, например,и глаз, как, скажем, Гулливер,
