ведомый открывает по нему огонь, защищая своего ведущего от атак сзади. Если самолетов противника много, то обороняющиеся становятся в круг — летают по кругу в горизонтальной плоскости, стараясь вытягивать этот круг в сторону своих войск или возможной помощи. В этом случае самолеты противника не могут зайти в хвост никому из летающих в круге, поскольку следующий их собьет. Противник вынужден атаковать круг либо сверху, либо сбоку, либо снизу, но в любом случае ему очень трудно прицеливаться: расстояние до цели сокращается стремительно, цель смещается поперек движения атакующего и стрелять нужно не в цель, а в некую точку пространства перед целью, в которой теоретически должны встретиться цель и снаряды. Но чтобы стать в оборонительный круг, нужно хотя бы два самолета, почему они в одиночку и не летали.
Хартман врет, что приказал ведомому спасаться: ведомый в той ситуации спасал и его, и себя. Если бы он дал такую команду, то это было бы убийством ведомого, поскольку это Хартман его бросал одного, и за ведомым тоже могли погнаться пресловутые 8 «Мустангов».
Ведомый этой команды не выполнил бы, поскольку если бы Хартман погиб, то ведомого расстреляли бы за то, что он бросил ведущего в бою. Хартман врет, врет и врет. Почему? Потому что дело, что очевидно, происходило так.
Это другие немецкие летчики атаковали бомбардировщики и гибли от их огня и огня прикрывающих истребителей. А Хартман всю войну заходил со стороны солнца, выбирал подбитый, отставший или зазевавшийся истребитель сопровождения, стремительно атаковал его и немедленно удирал на форсаже. Наши истребители догнать его не могли, да и не хотели надолго бросить строй охраняемых бомбардировщиков.
И в этом бою Хартман неверняка применил наработанный прием, но когда начал удирать, оказалось, что «Мустанги» более скоростные и Хартман не может от них оторваться даже на форсаже и с набором скорости в пикировании. Такого у него еще не было и он, перетрусив, выбросился с парашютом. А ведомый, успешно выйдя из боя, оторвался от «Мустангов» и благополучно вернулся на свой аэродром. И об этом позоре в Люфтваффе, надо думать, знали многие, иначе Хартман придумал бы байку подостовернее.
Нет, не убедил меня Андрей Морозов в том, что немцы действительно имели столько побед над нашими летчиками, сколько они себе приписывали в пропагандистских целях. Вообще-то даже иностранные историки видят, что в этих немецких победах что-то не то, но, опять же из пропагандистских соображений, не обсуждают причины бросающихся в глаза несоответствий.
Скажем, упомянутый М. Спик в книге «Асы Люфтваффе» пишет:
Но ведь между цифрами 40 и 75 большая разница: за счет чего она? Молчит Спик, не поворачивается язык сказать очевидное — на Восточном фронте немецкие асы не столько сбивали советские самолеты, сколько приписывали себе их. А за приписки немцы орденов не давали.
Поставив себе задачу доказать, что немецкие асы действительно сбили столько самолетов, сколько себе приписали, Спик начисто теряет логику. Написав, что в 1943 г. на Восточном фронте Рыцарский Крест давали за вдвое большее количество сбитых самолетов, чем на Западе, он чуть дальше пишет:
Но если на Востоке русские были равны немцам, то получается, что на Западе англичане были вдвое лучше немцев. Тогда почему у английских асов на счету всего лишь по нескольку десятков сбитых немецких самолетов, а не по нескольку сот, как у немецких асов? Баланс не сводится.
Если немецкие асы били русских сотнями, то кто же тогда бил самих немцев? Ведь об этом же 1943 годе Спик пишет:
Статья Морозова требует от меня привести обширные цитаты из работы Валерия Дымича, опубликованной в журнале «Авиация и космонавтика». Поясню почему.
В статье Дымича дана фронтовая история эскадры JG54 — самого результативного (самого бойкого на приписки) немецкого истребительного соединения, воевавшего в СССР. Эскадра JG54 отчиталась в сбитии 4,5 тысячи советских самолетов, т. е. примерно по 45 самолетов на строевой самолет эскадры. (В немецкой эскадре в строю было от 90 до 120 истребителей.)
Всю войну с этой эскадрой вел бой 4-й Гвардейский истребительный авиаполк подполковника В.Ф. Голубева. Василий Федорович 22 июня 1941 г начал воевать в этом полку рядовым летчиком и уже его командиром довоевал до Победы. В советском авиационном полку было три эскадрильи по 12 самолетов, итого 36 строевых машин. Полк Голубева сбил 434 немецких самолета, т. е. в среднем по 12 самолетов на строевую машину. (Сам В.Ф. Голубев сбил 39 самолетов.)
Да, за первые 12 месяцев войны 4-й ГИАП потерял убитыми 49 летчиков (136 % строевого состава) и 87 самолетов И-16 и И-153 (242 % парка). Техника уступала немецкой, организация боев уступала, но не летчики! Они дрались и именно в этот первый год войны сбили почти половину всех немецких самолетов — 218.[198] За эти же 12 месяцев JG54 потерял убитыми 102 летчика (91 % строевых) и более 500 самолетов (446 %).[199] Можно сказать, что относительные наши потери были все же в 1,5 раза выше немецких. Да, но это за все 12 месяцев. А уже в боях с 12 марта по 13 апреля полк сбил 54 самолета, потеряв двоих убитыми. Из этих самолетов половина была истребители (25 Ме-109 и два Хе-113)[200] А ведь это были хорошо обученные немецкие летчики.
Морозов пишет, что к концу войны Хартман в одиночку победить все советские ВВС не мог, а остальные немецкие летчики были молодыми и неопытными. Но если бы с начала войны немецкие летчики по своим боевым качествам были просто равны советским, то тогда и в советских ВВС должны были бы остаться Кожедуб с Покрышкиным, а остальные — молодые неопытные летчики, т. е. силы опять-таки были бы равны. Вот почему в этом плане интересен процент летчиков, начавших войну и оставшихся в живых к ее окончанию у нас и у немцев. И в этом смысле статья В. Дымича хороша тем, что позволяет провести статистические исследования.
Немецкие асы, назначенные Геббельсом в герои и специализировавшиеся на сбитии зазевавшихся и подбитых самолетов, погоды не делали. Основную работу войны несли те немецкие летчики, кто атаковал бомбардировщики противника и защищал свои. И в этом смысле JG54 показательна — из всех немецких эскадр Восточного фронта она понесла меньше всего потерь. Но и 4-й ГИАП Голубева был не из заурядных.
Из 36 строевых летчиков, начавших войну в полку Голубева, до Победы дожили 4 (11 %)[201] А процент немецких летчиков эскадры JG54, доживших до конца войны, вы узнаете из статьи В. Дымича. Я даю ее ниже отдельной главкой, обычным шрифтом с его
