драться и с ними. А потом кончились боеприпасы. Хартман повел четверку домой. Итог: четверка Эриха без потерь записала за собой 6 Р-51. А могла бы попытаться сбить В-17, подставиться под удар Р-51-х и без всякого толку потерять как минимум двоих».

Смотри-ка, записали в сбитые всего 6 «Мустангов», а ведь могли и 16. Скромняги! Я так понимаю, Андрей, что когда Вы пытаетесь представить себе войну, то у Вас в уме ничего, кроме картинки футбольных матчей, не возникает. Вы, когда эти строки писали, наверное, напевали: «Какая боль! Какая боль! Немцы- янки: 6:0!» На самом деле считается не так. Если до этого дня соотношение американских и немецких самолетов в воздухе было 2:1, то из-за потери нефтедобычи и нехватки горючего стало 3:1. Американский историк М. Спик пишет, что к началу 1945 г. «поставки топлива у немцев были настолько ограничены, что одна из истребительных эскадр, укомплектованная на 80 % новыми Fw190А, могла одновременно поднять в воздух всего четыре истребителя!» [193] (Примерно из 100). И все это благодаря таким асам, как Хартман. Ниже, Андрей, вы увидите на примере советского аса В.Ф. Голубева, что делает ас даже на И-16, когда видит строй бомбардировщиков над важным объектом, в его случае — над «дорогой жизни» Ленинграда. А пока я продолжаю цитировать вас.

«Вообще, Ю.И. Мухин, похоже, не знает, что немцы вполне логично старались использовать легкие маневренные Ме-109 для того, чтобы связать боем истребители сопровождения, а тем временем Fw-190 или специальные Ме-109 с усиленным вооружением, или даже двухмоторные Ме-110 и Ме-410 наносили удар по бомбардировщикам. Подобное разделение обязанностей практиковалось довольно широко и просто удивительно, что такой великий теоретик воздушного боя, как Ю.И. Мухин, о нем не знает. Ясное дело, четверку Хартмана не одну послали на такое задание. Пока он отвлекал Р-51, другие сбивали В-17. Другое дело, что американские историки для полного описания всего боя места, естественно не оставили».

Ага, выяснилось, что командир JG52 все же не идиот. Так вот именно за это в Люфтваффе Хартмана и презирали те «другие» летчики, которые дрались и сбивали бомбардировщики.

И что это вы, Андрей, без разрешения Геринга стащили в Румынию всю авиацию ПВО Германии? А небо Рейха кто будет защищать? Не надо отсебятины выдумывать, даже Хартман эту глупость про «тяжелые» истребители постеснялся написать. «Мессершмит» Bf109 на больших высотах (на которых и летали В-17) превосходил ФВ190, предназначенный для службы в качестве скоростного штурмовика. В «Белой серии» о Bf 109G («Густав»), на котором летал Хартман, упоминается: «Однако для бомбардировщиков союзной авиации «Густав» был грозной опасностью благодаря большой скорости сближения, малым размерам, затруднявшим обнаружение и прицеливание, и мощному вооружению».[194] В среднем для сбития одного четырехмоторного бомбардировщика требовалось двадцать снарядов 20-мм пушки. В магазине пушки Хартмана их было 150. Такой «снайпер», как Хартман, вполне мог сбить с этим боезапасом пару-тройку «Летающих крепостей». Другое дело, что на этих «крепостях» стояло по 13 пулеметов, при мысли о которых у Хартмана, надо думать, начиналось непроизвольное мочеиспускание.

Но все же дам вам закончить эту тему.

«Однако же, достаточно хорошо уловив общий настрой книги, Ю.И. Мухин перед тем, как броситься доказывать отличные боевые качества советских пилотов, книгу в части, касающейся воздушных боев, читал недостаточно внимательно. Хартман сбил не 352 советских самолета, а 345. 7 оставшихся — американские «Мустанги», записанные за ним после нескольких вылетов против союзной авиации. И в книге есть описание боев с ними, которое мало отличается от остальных. Существенное отличие лишь одно — «Белокурого рыцаря» таки догнали. 8 самолетов, восемь отличных американских истребителей «Мустанг». (Немцы сами признавали, что «Мустанги» превосходили Ме-109G.) И не смогли сбить. 8 на одного, а выпрыгнул Хартман из самолета потому, что у него кончились патроны и горючее. Заметим, что это единственный бой за всю книгу, где у него кончаются патроны. Почему? Да потому что это вообще единственный полноценный воздушный бой во всей книге. Хартман сам признается, что воздушных боев не вел, а просто подбивал самолет, выходил из боя на скорости, набирал высоту и начинал атаку заново. В «каруселях» он, по крайней мере на Восточном фронте, не участвовал. Однако же «Мустанги» смогли его догнать. Тут великому воздушному снайперу стало не до снайперской стрельбы — начнешь прицеливаться, погонишься за одним, семеро догонят и наваляют. Великий снайпер решил лететь на базу, попутно отгоняя особо назойливых американцев короткими очередями. И доотгонялся. Кончились патроны, а потом и горючее, съеденное маневрами уклонения. Короче, воздушную победу американцы себе честно заработали. Однако сам Хартман, трофей куда более ценный, чем потрепанный Ме-109, ушел. Итого: конец войны, американские пилоты на «лучших в мире самолетах Р-51» ввосьмером сбить Хартмана не могут. Вот вам уровень союзнических пилотов-истребителей конца войны».

А зачем американцам тратить патроны, если Хартман сам сиганул из самолета? Какую ценность представляет из себя пилот, трусливо бросающий свою машину? Однако вам этого не понять. Дело в другом.

В эту туфту, надиктованную Хартманом американцам, могут поверить только люди, которым по жизни остается только верить кому-нибудь. Прочтя Ваше предложение: «…попутно отгоняя особо назойливых американцев короткими очередями», — вспомнил юмореску Задорнова, в которой тот зачитал строчку из милицейского рапорта: «Убегая от преступников, я шесть раз выстрелил задом».

Из чего Хартман стрелял короткими очередями по догонявшим его американцам? Ведь у истребителя все оружие направлено вперед, по этой же причине американских истребителей не могло быть ни впереди, ни сбоку. Вы исказили то, что болтал Хартман, но сделали эпизод более точным: у американских летчиков наверняка не было противогазов, и Хартман таким образом действительно мог их отогнать даже «короткими очередями».

Сам же Хартман дает две взаимоисключающие версии этого боя: по одной он удирал, а по другой вел бой — «крутил карусель», т. е. глубокими виражами, или боевыми разворотами, заходя американцам в хвост.

Вторая версия — наглая брехня по многим причинам.

Если бы он вел бой хотя бы несколько секунд, то, даже бросив самолет, мог бы сказать, что его сбили, и не позориться трусливым прыжком из неповрежденного самолета. Но дело-то происходило над немецкой территорией, и бой-то уж увидели бы все, если бы он был. Так что — боя не было.

Аэродром Хартмана находился в нескольких минутах лета от цели американских бомбардировщиков — Плоешти. А американцы прилетели из Италии с подвесными баками. С чего бы они час (пока у Хартмана бензин не кончился) летали с ним или за ним или крутили с ним «карусель»? А на каком горючем им возвращаться в Италию?

Кто бы отпустил из строя 8 истребителей гоняться за одним удирающим истребителем немцев, когда остальные немецкие истребители атакуют американские бомбардировщики?

Престарелый Хартман (когда он диктовал свои мемуары, то был уже в возрасте сивого мерина) вешал на уши придурковатым американским журналистам такую героическую лапшу: «Буби, Буби, сзади! Отрывайся! Отрывайся!» — голос сержанта Юнгеpa загремел в головных телефонах.

Эрих толкнул ручку вперед, переходя в крутое пике. Он почувствовал, как глаза вылезают из орбит. Эрих едва не ударился головой о фонарь, когда отрицательное ускорение заставило затрещать привязные ремни. Крутой левой спиралью на полном газу Белокурый Рыцарь пошел вниз, и «Мустанги» висели у него на хвосте.

«Возвращайся на базу один, я вернусь самостоятельно», — приказал он по радио. Это даст Юнгеру шанс. Слишком много проклятых американских истребителей набросилось на них. Целые орды мчались за Эрихом, полные решимости не позволить одинокому «мессершмитту» ускользнуть».[195]

Истребители летали в паре именно потому, что так легче защищаться в условиях превосходства противника. Легче всего сбить истребитель, зайдя ему в хвост (не надо выносить прицел для упреждения).

Одиночный истребитель отбить атаку на себя из задней полусферы не может. Поэтому и нужен второй истребитель — ведомый. Он летит сзади, в 300 — 400-х м, и, когда противник заходит в хвост ведущему,