наводишь... А того не понимаешь, что я тоже не велик хозяин на ферме. Надо мной и повыше начальство есть. Как прикажут, так и делаю. Вот хоть с Васькой этим... Распорядился председатель, и пришлось хряка прикончить... Вот и вам на приварок перепало. Забирай, Александра! — обратился он к сестре.
— Ну, и бери свинину, бери! — взорвался Гошка. — Принимай подачки!.. — И, схватив портфель с книгами, он выскочил за дверь.
Вслед за ним ушли в школу Клава и Мишка.
— Взрывной он у тебя, — покачав головой, сказал Ефим. — Так и полыхает.
— Будешь тут полыхать, — вздохнула Александра. — Мальчишке хочется доброго да хорошего, а кругом что творится... Вот он и примечает. Кормов на ферме в обрез, поросята тощают, свинарки от работы отказываются. Сколько раз я тебя просила хоть бы навоз из свинарника вывезли да воду по трубам провели. Замучились мы ведрами-то воду таскать... Сил больше нету.
Кузяев пожал плечами.
— Докладывал я начальству, а оно ноль внимания. Говорят, доходов в колхозе мало, не до свинофермы пока...
— Уж ты доложишь, — усмехнулась Александра. — Все больше лебезишь да угодничаешь перед начальством... Ну, зачем вот слабых поросят списать согласился. Теперь свинаркам да ребятам дома их приходится выхаживать.
— Да, кстати, — понизив голос, заговорил Кузяев. — Это правда, что ты со Стешкой насчет списанных поросят в район письмо написала?
— Писать не писала — не сумела... А подпись поставила...
— Так вот, Александра... Калугин просил передать. Пока не поздно — подпись сними, не накликай на него беды. Он ведь щедрый к тебе, Калугин, — смотри, какой кусина свинины отвалил. И еще перепадет, если в согласии жить будешь...
Лицо Александры пошло пятнами.
— Вот оно что!.. Не за трудодни, значит, свинина, а за совесть... чтоб смолчала! — Она дрожащими руками завернула в тряпицу свинину и сунула ее в кузовок. — Забирай обратно... Не возьму.
— Да ты в себе?! — опешил Ефим. — Все равно мясо уже но начальству разошлось.
— Рук не хочу марать... Лучше я с ребятами постного похлебаю.
— Хорохоришься... гордость свою показываешь! Только знай — с нашим начальством не вяжись. Да и какой из тебя вояка! Сама знаешь, Калугин не таких сминал. Вспомни хоть бы Егора Краюхина. — Покряхтев, Кузяев поднялся и еще раз оглядел избу. — И еще я тебе скажу, сестрица, на нашу артель пока не надейся. И подумай, как дальше жить будешь. То ли в город подавайся с ребятами, то ли на свое хозяйство нажми, как вот Ульяна Краюхина. Поросят заведи, птицу, огород поднимай...
Александра, прислонившись к печке спиной, молча смотрела на щелястый пол. А может, и прав братец? Видно, уж ей не подняться в этих Клинцах, не стать, как при муже, прежней Александрой Шараповой.
Да и что ее держит здесь? Вот ушел же в город, не поладив с колхозным начальством, Ульянин муж, Василий. И, по всему судя, доволен новой жизнью. Но Василию хорошо — он в городе один, семья его осталась в колхозе. А куда с тремя детьми подастся она, Александра, где устроится, что будет делать?
МАЛАЯ ГРИВА
Широко распахнув дверь, Стеша Можаева вошла в избу Шараповых.
— Новость, тетя Шура, слышали? — заговорила она с порога. — Из города комиссия приехала. Второй день Калугина проверяют. И всё по нашему письму... Почти все факты подтверждаются. И новых хоть отбавляй. Вы знаете, как люди по работе стосковались, по порядку!
И Стеша принялась рассказывать, что сейчас происходит в правлении колхоза. Туда чередой, без всякого вызова, идут колхозники и требуют, чтоб члены комиссии выслушали их. Группа доярок притащила в правление охапку гнилой соломы — такой соломой им приходится кормить стельных коров. Конюх Савелий Покатилов подъехал к правлению на расписном возке, запряженном парой сытых коней, и пожаловался членам комиссии, что его, здорового человека, Калугин второй год держит кучером своей председательской выездной пары, тогда как остальные лошади на конюшне остаются без ухода.
Шофер Сема Пыжов, ругаясь на чем свет стоит, привел членов комиссии на хозяйственный двор, где под открытым небом ржавели три почти новеньких грузовика. «Стоят, запасных частей не хватает, а правление и в ус не дует. А я по ведомости шофером числюсь, бездельничаю, груши околачиваю!»
— Что ж теперь станет с нами? — вполголоса спросила Александра. — Неужто по-честному жить начнем?
— Обязательно перемены будут... По всему видно, люди больше Калугина не потерпят... — заверила Стеша и посоветовала Александре сходить в правление к членам комиссии и порассказать о непорядках на свиноферме.
— Так ты уж написала об этом, — заметила Александра.
— А вы не прячьтесь, лично расскажите. На ферму членов комиссии сводите. Это лучше всякого письма будет.
— Ладно, схожу, — согласилась Александра.
На другой день к Шараповым зашел Кузяев. Он ссутулился больше, чем обычно, был явно чем-то встревожен и торопливо сообщил Александре, что комиссия заканчивает свою работу.
— Большие грехи у Калугина обнаружили. А ваше со Стешкой письмо о списанных поросятах совсем его добило. Видать, загремит теперь Калугин с председательского стула. Да, пожалуй, и другим не удержаться. Говорят, на его место кого-то из города пришлют. Так что, сестрица, надо порядочек на ферме навести... чтоб блестело все, играло, чтоб все в полном ажуре было...
— Какой уж там ажур! — с раздражением сказала Александра.
— А ты постарайся, ребятишек кликни, девчат, — настаивал Ефим. — Да вот еще что. Надо тебе на отчетно-выборном собрании с критикой Калугина выступить. Так, мол, и так — запустили ферму руководители; поросят разбазарили. А я тебя поддержу, тоже словечко молвлю.
Александра усмехнулась:
— Ты что же, Ефим, хочешь сухим из воды выйти? Я, мол, не хозяин над фермой, знать ничего не знаю.
— Всем головы сносить все равно не будут. Кому-то и оставят. А нам с тобой с новым председателем еще работать придется — вот и надо с ним поладить. — И Ефим обратился к вошедшему Гошке: — Почитал бы я, какие у тебя там фактики записаны. А потом бы для пользы дела начальству все и высказал...
Гошка с недоумением покосился на мать: с чего это дядя так заговорил?
Александра молчала.
— Конечно, если секреты какие, тогда не настаиваю, — заметил Ефим.
— Никаких секретов, — сказал Гошка и, достав из портфеля дневник, протянул дяде. — Возьмите, если нужно...
Заметив, что брат собирается уходить, Александра вновь завела разговор о кормах.
— Да, задачка, — почесал в затылке Ефим. — Я уж председателю все уши прожужжал: поросята, мол, с голодухи скоро клетки грызть будут. А запасов в колхозе никаких, хоть у соседей побирайся...
— На Малой Гриве сено должно быть, — напомнила Александра. — Еще летом там стог сена сметали.
Ефим замялся:
— По-моему, его уже давно вывезли да коровам скормили.
— А все же посмотреть надо, Ефим, может, где забытое какое лежит...
— Ладно, поищем, — согласился Кузяев. — Я вот Митьке поручу. Пусть пошукает по округе.
— Зачем же Мите одному искать? — сказала Александра. — Пусть Гошку с Никиткой прихватит. Втроем- то они больше увидят...
