Я достал из кармана осколок размером с ноготь и стер с него кровь. В этом крошечном осколке отражалось проясняющееся небо. Под небом простиралась больница, а вдали виднелись обсаженная деревьями улица и город. Очертания города, напоминающего отраженную тень, принимали форму странных опухолей. В точности как те, что были у Лилли, когда мы бежали под дождем, и я чуть не убил ее – белые кривые линии, появлявшиеся на мгновение после раската грома. Это были нежные кривые, напоминающие туманный горизонт над бушующим морем или белую женскую руку.
Не знаю, с каких пор меня преследует эта извилистая белизна.
Осколок стакана со следами крови, впитав предрассветный воздух, выглядел почти прозрачным.
Он казался мне безгранично голубым, почти прозрачным. Когда я поднялся и направился домой, то по дороге думал о том, что мне хочется уподобиться этому осколку и самому отражать гладкое белое вздутие. Мне хочется, чтобы и другие увидели великолепные изгибы, отражающиеся во мне.
Кромка неба посветлела, и осколок стакана затуманился. Когда до меня донеслось пение птиц, в стекле уже ничего не отражалось, абсолютно ничего.
Возле тополя перед моим домом по-прежнему лежал выброшенный накануне ананас. От его срезанной верхушки продолжал исходить все тот же запах.
Я опустился на четвереньки и ждал появления птиц.
Если птицы, кружась, опустятся на землю, залитую теплым светом, моя длинная тень дотянется до них и укроет их вместе с ананасом.
ПИСЬМО К ЛИЛЛИ: ПОСЛЕСЛОВИЕ
Лилли, где ты сейчас? Кажется, это было четыре года назад, когда я снова попытался тебя навестить, но тебя не было дома. Если ты прочтешь эту книгу, то свяжись со мной.
Я только что получил письмо от Августы, которая вернулась в Луизиану. Она пишет, что стала водителем такси. Просила передать тебе привет. Возможно, ты уже вышла замуж за японского художника- полукровку. Но меня не волнует, замужем ты или нет, мне просто хотелось бы однажды увидеть тебя еще раз. Один-единственный раз. Мне хотелось бы, чтобы мы снова вместе спели «Que sera sera».
И не считай, что, написав эту книгу, я стал другим. Я точно такой, каким был тогда.
