она потеряла контрольные и извинялась перед классом, и просила никому ничего не говорить.

Позже, когда родители ушли, за ней приехал Стэп. Там уже ждет вся компания: Скелло, Луконе, Дарио с Глорией, Сицилиец, Хук, Полло с Паллиной и еще ребята на Golf и пара девушек. Едут к Прима Порта, потом сворачивают направо к Фиано. Пока ехали, Баби ужасно замерзла. Место это называется «Колоннелло» и находится где-то очень далеко. Баби не понимает: почему они решили поесть именно тут? Два больших зала с печкой прямо в зале и самыми обычными столами. Может, тут просто дешево? Молодой официант подходит принять заказы. Их пятнадцать человек, и все то и дело передумывают, что заказать. Все, кроме нее: она-то сразу выбрала себе салат с капелькой масла. Официант, бедняга, вот-вот разорвется. Он повторяет заказ на первые блюда, переходит ко вторым, но уже на гарнирах кто-нибудь решает заново.

– Эй, шеф, две паппарделле со свининой.

– И мне, – добавляет другой и за ним еще один.

Затем еще двое решают взять поленту или спагетти карбонара. «В жизни не видела такой нерешительной компании», – думает Баби. И плюс ко всему Полло, желая помочь, повторяет все заказы, создавая тем самым еще больше неразберихи. В конце концов все весело смеются. Это, оказывается, игра такая. Бедняга-официант удаляется в полном замешательстве. Одно точно: надо принести четырнадцать средних бокалов светлого пива и одну… что же заказала эта красивая голубоглазая блондинка? Он заглядывает в исчерканный блокнотик и, припомнив, что надо принести диетическую колу, уходит на кухню.

Ужин проходит при полной неразберихе. Как только приносят блюдо – ветчину ли, грибки ли с чесночными гренками, – на них бросаются, как в голодный год, и через секунду все исчезает.

Чересчур накрашенные девушки весело смеются. Баби в поиске сочувствия ищет взгляд Паллины. Но и та полностью на стороне компании. Приносят салат с маслом для нее. Да уж, невеселый вышел ужин.

Приходит черед Сицилийца рассказывать. Это печальная история о каком-то Франческо Костанци, который решил, на свою беду, поприставать к его бывшей бабе. Даже не просто баба, а его бывшая, думает Баби. Бред какой-то.

– Знаете, что я сделал? – Сицилиец отпивает пива. – Поехали с Хуком к Марине, она как раз была одна дома.

С другой стороны стола Хук – с повязкой на глазах – смеется. Он в центре внимания, по заслугам получает свой кусочек славы. Сицилиец продолжает.

– Я прошу ее позвонить этому придурку Костанци. Она звонит, зовет его и спрашивает, не зайдет ли он к ней. И знаете, что сделал этот говнюк?

Баби ошарашенно оглядывает компанию. Кажется, они и вправду не знают. Ну что же, она рискнет.

– Он пришел.

Сицилиец поворачивается к ней. Он явно раздосадован.

– Молодец. Именно так. И этот говнюк – пришел!

Она улыбается. Затем, устало взглянув на Стэпа, разводит руками. Сицилиец, не заметив этого, упоенно продолжает рассказ.

– И тут начинается самое интересное. Он пришел, поднимается к ней… и как только вошел, мы с Хуком прыгнули на него и повалили. Да погодите вы смеяться! Мы его раздели и привязали к стулу. Ну и рожа у него была, это надо просто видеть. Голый как червяк. Потом я взял кухонный нож и прижал ему промеж ног. Он как заорет! Хук говорит, оттого, что нож был холодный. Тут входит Марина. Мы ей сказали одеться во все прозрачное. Включили музыку, и она начала показывать стриптиз. Я этому говнюку говорю: если увижу, что тебе нравится и аппарат хоть раз шевельнется, – я тебе его отрежу. Марина уже в лифчике и трусиках, а он не пошевелился даже. Нет, вы понимаете – лежит, как мертвый!

Все ржут как ненормальные. Девушка в конце стола чуть не подавилась. Даже Стэпу, кажется, весело. Баби не верит своим ушам.

– Тихо, тихо, – говорит Сицилиец. – И тут мы слышим у дверей какой-то шум. А вдруг это предки Марины? Мы-то с Хуком смылись и оставили им голого парня на стуле и почти раздетую Марину. Просто сдохнуть можно, прикинь? Это надо было видеть.

– А что сделали с тем говнюком?

Баби смотрит на Паллину. И она смеет задавать такие вопросы?

– Понятия не имею. Мы сбежали. Зато я знаю, что теперь он снова мутит с одной там… и у него крупные проблемы с этим делом. После нашего прикола он, наверное, как увидит раздевающуюся девку, так у него все падает.

Апофеоз. Все ржут. Никто не понял, как и почему это случилось. Вверх взлетает кусок хлеба. И тут же за ним – настоящий ливень из объедков, бой на кусках мяса, картошки, опивках пива. Летит все. Девушки поспешно покидают огневые позиции. Парни кидаются дальше, злобно, с силой, наплевав на соседние столы, на то, что огрызки летят в других посетителей. Несчастный официант пытается их утихомирить. В лицо ему прилетает кусок домашнего хлеба в масле. Это что-то вроде овации. С официантом еще не случалось ничего подобного. Приходит время рассчитаться. Полло вызывается собрать деньги. Стэп берет Баби под руку и выводит из ресторана. Один за другим выходят и остальные.

Баби вынимает кошелек.

– Сколько с меня?

Стэп улыбается:

– Шутишь? Не надо ничего.

– Спасибо.

– Не благодари меня. Залезай.

Стэп заводит мотоцикл. Баби садится сзади.

– А кого же мне благодарить? Вон, Полло деньги собирает.

– Да нет, это просто такая условность.

Тут выбегает Полло и запрыгивает на свой мотоцикл:

– Уходим!

Все срываются с места. Мотоциклы летят по дороге, погасив фары. Из ресторана выбегает официант с кем-то еще. Кричат им вслед, безуспешно пытаясь прочесть номера.

Рев мотоциклов разносится по переулочкам Фиано. Один за другим, свернув на полной скорости, вырываются к предместьям, пересекая улочки, крича, смеясь, гудя клаксонами. Вылетают на Тиберина, охваченные ночным холодом и влажной зеленью леса. И только тут зажигаются фары.

Мотоцикл Полло подъезжает к Стэпу.

– Неплохо мы пожрали в этом «Колоннелло».

– Прямо даже хорошо.

– Сорок евро с носа.

Полло жмет на газ и, развязно хохоча, уносится вместе с Паллиной. Баби подается вперед.

– Ты хочешь сказать, что мы не заплатили?

– Ну да, а что такого?

– Что такого? Но тебя же заметут! Вдруг они заметили чей-то номер!

– У нас же фары были выключены. Ничего они не видели. Мы так всегда делаем, и ничего еще не случилось. Не каркай.

– Я не каркаю. Я пытаюсь заставить тебя подумать. Даже если очень трудно. Ты не подумал о тех, кто работает в ресторане? Они потеют целый день у печей, накрывают для тебя на стол, готовят еду, убирают, моют – а ты на них плевать хотел.

– Почему сразу плевать? Я же сказал, что мне дико нравится обедать в таких местах!

Баби умолкает. Бесполезно. Она отодвигается от него. Вздрагивает от ночного ветра и лесной сырости. Но не от них одних. От того, что он не понимает и никогда не поймет. Она смотрит вверх. Ночь ясная. Вдалеке мерцают звезды. Прозрачные облачка скользят по луне. Все прекрасно, только вот…

– Эй, Стэп! – рядом. Хук. – Ставишь полета евро на то, кто доедет до центра на одном колесе?

Стэпу не надо повторять дважды.

– Ставлю, – притормаживает и жмет на газ. Мотоцикл встает на дыбы. Баби едва успела