подкатил справа к входу в Апостольский дворец. Впереди у меня были застеленные лоджии с задернутыми шторами, защищавшими фрески Рафаэля. Откуда-то из фонтана в стене капала вода, проведенная святым Дамасом, который был папой в 366 году, — для крестильной купели первого собора Святого Петра.
Жандарм поднес руку в белой нитяной перчатке к наполеоновской треуголке, а потом махнул рукой в сторону дверного проема. Меня ввели в лифт, перед которым стояли два монсеньора, едва из колледжа. Когда служитель собирался закрыть дверь лифта, в здание вошел кардинал в сопровождении секретаря; и стоило ему войти в лифт, как два молодых священника тут же стушевались, слились с фоном, как, вероятно, поступили бы младшие офицеры в военном министерстве, если бы в лифт вошел, например, начальник генерального штаба.
Мне сразу бросились в глаза пуговицы и петли красного шелка на одежде кардинала. Такого же цвета у него был пояс. Кардинал проследовал к лифту, секретарь трусил за ним, как преданный черный кролик, держа под мышкой один из тех пузатых портфелей, которые являются такой впечатляющей приметой деловых людей на континенте. Служитель ждал меня. Он провел меня по коридору и указал на скамью. К тому времени я утратил всякое представление о том, где нахожусь. Меня как будто вели с завязанными глазами по крепости, и я сгорал от любопытства понять, куда же все-таки привели. Рискнув нарушить этикет, сложившийся за шестнадцать веков, я встал на цыпочки, чуть отодвинул штору и выглянул наружу. Я находился высоко над галереей собора Святого Петра, справа, примерно на одном уровне с гигантскими святыми. Мне были видны люди, ходившие по крыше и бросающие взгляды вниз, на площадь. На заднем плане возвышался купол, а на галерее толпились туристы, глядя вниз на Рим, на Тибр и вдаль, на Альбанские холмы.
Я спрыгнул со своей скамейки как раз вовремя. Бесшумно появившийся провожатый забавным итальянским Местом подозвал меня к себе. Он поманил меня не указательным пальцем, как это делают англичане, а едва заметным, почти зловещим движением пальцев правой руки — как будто почесал за ухом большую невидимую собаку. Я последовал за ним и встретился с молодым монсеньором-англичанином, который недавно прибыл из Японии.
В Ватиканском государстве нет ни подоходного налога, ни таможенной пошлины, ни валютного контроля. Когда я отправился обналичить несколько чеков в ультрасовременном мраморном Банке Ватикана, я в высшей степени вежливо объяснил кассиру, что в Риме обменял бы по более выгодному курсу, но хотел бы стать клиентом именно этого банка, чьими главными услугами пользовались епископы и монсеньоры, и что я с готовностью пожертвую несколькими лирами. Пока проверяли мой паспорт, в очередь встала пожилая монахиня и, порывшись в складках своего черного одеяния, достала чековую книжку — как я предположил, хозяйственный фонд ее монастыря. Как и все в Ватикане, банк работал тихо, быстро и аккуратно.
Никто не знает, насколько богат Ватикан. Это единственное государство в мире, которое никогда не обнародует свой годовой бюджет, и те, кто занимается его финансами, не подотчетны никому, кроме папы. Однако не секрет: чтобы компенсировать папству потерю его власти, Итальянское государство по подписании Латеранских соглашений в 1929 году передало Ватикану семьсот пятьдесят миллионов лир наличными и миллиард лир в пятипроцентных облигациях. Таким образом, Ватикан, должно быть, гораздо состоятельнее большинства государств современного мира, к тому же у него нет национального долга, протягивающего свои ужасные щупальца к будущим, еще не рожденным поколениям.
Среди главных источников дохода Ватикана — «пенс в пользу святого Петра», взнос на содержание гробницы святого Петра, истоки которого — в англосаксонской Англии. Налог теперь платят римские католические общины во всем мире. Еще один источник дохода Ватикана — это его красивые марки. Редкий приезжий удержится от искушения послать домой открытку с маркой Ватикана, опустив ее в один из синих почтовых ящиков, и мне говорили, что средний доход от продажи марок — около 15 ООО фунтов стерлингов в год.
Папа — последний в мире абсолютный монарх. Он сам себе казначей и не подотчетен никому. Как владелец всего имущества, он мог бы, если бы захотел, растратить или раздарить все свои миллионы и разорить Святой Престол, к чему был очень близок Бенедикт XV. Его щедрость была просто опустошительна.
В ящике своего стола он хранил огромные суммы денег и распоряжался ими лично, тратя их на католические школы, монастыри, поселения миссионеров, и тому подобное, — пишет Чанфарра в «Войне и Ватикане». — Епископа, который собирался попросить папу финансировать проект строительства монастыря в Палестине, предупредили не заговаривать на эту тему, потому что, увидев просьбу об аудиенции, Бенедикт заметил: «Я уверен, что он собирается просить у меня денег на что-нибудь, а у меня их нет».
Итак, будучи принят, епископ говорил на общие темы, например, о положении Церкви в Палестине, количестве монастырей и т. д. и даже не намекнул на проект. В конце концов, когда он уже собирался прощаться, Бенедикт сказал:
— Так что там насчет вашего проекта? Я уверен, что сумма допустимая.
— Около ста тысяч лир, ваше святейшество, — пролепетал потрясенный прелат.
— В таком случае мы будем способствовать, — сказал папа.
Он отпер свой ящик и вручил удивленному прелату пачку, содержавшую сто банкнот по тысяче лир.
Так что неудивительно, что, когда после смерти Бенедикта XV в 1922 году кардинал Гаспарри «произвел инвентаризацию», он обнаружил, что Святой Престол практически разорен.
В Ватиканском государстве около тысячи граждан, среди которых довольно много женщин: жен и дочерей чиновников-мирян, а также немецких монахинь, которые готовят пищу для папы и занимаются хозяйством. Большинство граждан не являются людьми духовного звания. Есть швейцарская гвардия, папская жандармерия, пожарная команда, садовники и множество других жителей Ватикана. Все кардиналы Рима автоматически считаются гражданами Ватикана, как и папские нунции, посылаемые в другие государства. Эти счастливчики освобождены от подоходного налога и валютного контроля, им разрешается покупать все необходимое для жизни и кое-какие предметы роскоши беспошлинно в ватиканских магазинах под латинским названием «Annona». Этим словом в Древнем Риме обозначали годовой урожай пшеницы, винограда и фруктов.
Как отрадно, что земли Папской области, которые были разбросаны по карте Италии до 1870 года, кристаллизовались в привлекательную небольшую модель государства, где нет налогообложения, нет бедности, нет преступности и нет торговли, ибо гражданам Ватикана воспрещается заниматься приносящими доход операциями. Полагаю, последний виноградник в Ватикане был выкорчеван несколько лет назад, когда обнаружилось, что предприимчивый виноградарь производил напиток, без сомнения, такой же кислый, как тот, что описывает Марциал, и называл его «Папское вино».
Главные ворота Ватикана — это ворота Святой Анны на Виа ди Порта Анжелика. Здесь всегда на страже швейцарская гвардия, чтобы узнать, по какому вы прибыли делу. Вверх по холму поднимается узкая тропа. Справа — церковь Санта Анна деи Палафреньери, которая сейчас является приходской церковью Ватикана; слева — столовая, где гвардейцы угощают друзей кое-чем покрепче, чем кофе, в уютной комнатке, украшенной фресками, на которых их предшественники выделывают чудеса с мечами и алебардами.
Несколько шагов вверх по холму — и вы окажетесь рядом с самым удивительным в мире почтовым отделением. Мраморный зал, где нет ни одной таблички. В центре — мраморный стол, за который вы можете сесть, как правило, вместе с неизбежным францисканцем, и написать текст телеграммы. Этот главный почтамт занимается личной почтой папы и доставляет его секретарю около тысячи писем ежедневно, многие из них — от сумасшедших и чудаков. Уже будучи очень стар, Бенедикт XV получил послание от одной дамы, которая утверждала, что ей был знак, что Антихрист уже пришел в этот мир и обнаружит себя через несколько лет. Говорят, папа с улыбкой передал это письмо своему секретарю и сказал: «Слава Богу, этим будет заниматься уже мой преемник!»
Почтовое отделение находится на углу главной улицы Ватикана, Виа делла Типографиа. Поблизости есть прекрасная аптека, принадлежащая Fatebenefratelli — «добродетельным братьям», — в чьем ведении также и великолепная больница на острове Тибра; а напротив — универсальный магазин, торгующий всем, включая крепкие напитки и табачные изделия, по ценам, соперничающим с Ценами на товары из Андорры.
