на время Великого и Рождественского постов, а также заседаний конклава. В эти периоды можно отличить кардинала от епископа только по красной скуфье и красным чулкам. Джону Ивлину сказали в Риме, что всем евреям предписывалось носить красные головные уборы, пока какой-то близорукий кардинал по ошибке не поприветствовал одного из них, приняв за такого же, как сам, члена Священной коллегии. После этого евреям велели одеваться в желтое!
Обсуждая одеяние кардинала, портной становится тих и почтителен. С таким же благоговением даже в наши дни, не располагающие к соблюдению формальностей, военный портной занимается полной формой маршала. Из всех священнослужителей, включая папу, кардиналы самые модные, и у них наиболее обширный гардероб. Повседневная одежда кардинала — черная сутана и короткая черная накидка, обшитая по краю алым шнуром, с алыми, обтянутыми материей пуговицами и алыми петлями. С ними он носит алый пояс, ленту на шее и алые чулки. Выходя на улицу, кардинал надевает обычную шляпу священника, отделанную красной шелковой лентой и пятнадцатью золотыми кисточками. В официальной обстановке кардинал появляется в плаще алого шелка поверх черной сутаны, в особо торжественных случаях его сутана — алая, надевается с кружевным стихарем и короткой круглой накидкой под названием mantelleta, оставляющей руки свободными.
Для церемоний в присутствии папы кардиналу требуется еще более роскошная одежда, какую надевают на приемы при дворе. Алая сутана со шлейфом, кружевной стихарь и большой полукруглый плащ алого шелка, выкроенный как древняя римская paenula, которая надевается спереди в рукава, а сзади располагается в виде длинного хвоста, называемого сарра magna. Плащ имеет капюшон алого шелка (с 25 октября по 25 апреля подбитый горностаем для тепла), и красный головной убор, в те дни, когда он нужен, надевается поверх этого капюшона, как мы и видим на старых портретах. Шапочка — biretta, чулки и перчатки — алого цвета.
Сегодняшние кардиналы уже не миллионеры и не ездят в тяжелых экипажах, запряженных черными жеребцами, которые были приметой римских улиц около века тому назад. Но статус их примерно соответствует статусу принца. В римском обществе принято, что слуга со свечой встречает кардинала у подножия лестницы, провожает его в приемную, а когда он уходит, сопровождает до автомобиля, идя впереди. Жилище кардинала, каким бы скромным оно ни было, до сих пор «дворец», и он имеет право держать там трон. Трон может быть повернут к стене и никогда не использоваться, кроме как в тот период, когда папа умер, а его преемник еще не избран. Бывает около десяти дней междуцарствия, когда кардинал может повернуть свой трон на сто восемьдесят градусов и сидеть на нем перед тем, как отправиться заседать в конклаве.
Портной, который шьет для священника, должен быть искушен в подробностях церковных церемоний и обычаев не меньше, чем те джентльмены, которые в Ковент-Гарден обшивают пэров, генералов и послов, создавая костюмы на все случаи жизни. Их возмущенные голоса слышны всегда, когда кто-нибудь появляется в костюме, не соответствующем его положению и случаю. Мастера с Пьяцца делла Минерва знают, что католические епископы носят пурпурные шапочки только начиная с 1869 года, с того дня, когда папа Пий IX, зайдя однажды в собор Святого Петра и увидев там кардиналов в черных birettas, решил, что их не отличишь от обыкновенных священников. Они знают, как одеть монсеньора ди Монтелетта для улицы, для Capella Papale, для выхода в свет или в церковь и чем правила, действующие в соборе Святого Петра, Латеранском соборе, соборе Санта Мария Маджоре, отличаются от правил для других римских капитулов.
Портной, почувствовав мой интерес к своему ремеслу, проникся ко мне симпатией и признался торжественным шепотом, неодобрительно покачивая головой, что очень обеспокоен незначительным изменением оттенка фиолетового в одеянии епископа.
Но более всего интересовали меня красивые перчатки, которые надевают кардиналы и папа в той части мессы — до lavabo (омовение) — когда они сидят в митрах. Как и в древние и средневековые времена, кольцо надевается поверх перчатки, на третий палец. Мне рассказывали, что есть особые перчатки для умерших пап и кардиналов. В наше время папу хоронят в красных перчатках, а кардинала — в фиолетовых, но так было не всегда. Когда раскрыли гробницу Бонифация VIII, умершего в 1303 году, оказалось, что он — в белых шелковых перчатках, усыпанных жемчужинами.
Пока мы обсуждали все эти вопросы, вошел священник. Он говорил с великолепным ирландско- американским акцентом. Это был крупный мускулистый человек, похожий на нью-йоркского полицейского. «Моя примерка готова?» — спросил он, и человек с сантиметровой лентой через плечо, прятавшийся за грудой саржи, вышел и провел его в примерочную. Священник недавно стал епископом, и ему было нужно новое облачение.
Два юных семинариста-француза зашли купить воротник. Они ждали, когда им завернут покупку, и восхищались золотой митрой, которую мастер показывал мне. Я дал каждому из них подержать митру и сказал:
— Ну вот. Придет время, и у каждого из вас будет такая!
Они вспыхнули, словно кадеты Сандхерстской военной академии при виде маршальского жезла.
Американский ирландец вышел в своей старой одежде, но уже, как мне показалось, вполне осознавая свой новый сан.
Между Пантеоном и Корсо расположены три самых блистательных церкви в Риме.
Они великолепно украшены. Херувимы порхают, ангелы трубят в трубы, алтари сверкают голубым лазуритом и зеленым малахитом. И в двух их них покоится прах двух самых замечательных людей, которые когда-либо жили на свете: мужчины и женщины. Под алтарем церкви Санта-Мария-сопра-Минерва — гроб, в котором лежит маленькое и хрупкое тело доминиканской монахини в венце и с серебристой оливковой ветвью в руке. Это святая Екатерина Сиенская. Она вела аскетическую жизнь и скончалась в возрасте тридцати четырех лет, сыграв значительную роль в мировой политике. Это именно она уговорила Григория XI покинуть Авиньон и восстановить Святой Престол в Риме.
Среди великолепия и роскоши покоятся останки испанского солдата Игнатия Лойолы, который основал орден иезуитов. Его жизнь, как и жизнь святой Екатерины, — образец преодоления верой невероятных трудностей и невзгод. И нигде, кроме Рима, вам не удастся постоять всего в нескольких ярдах от таких могил. Третья церковь носит имя святого Игнатия, и ее великолепие просто потрясает.
Феникс христианства возрождается из пепла язычества, и нигде это не происходит так красиво, как в церкви Сан-Дгостино, где Мадонна предстает перед будущими матерями, подобная Юноне. Ближайшая стена покрыта затейливыми и трогательными картинками, нарисованными верующими, изображающими опасности и невзгоды, из которых выручила их Святая Дева.
Римские площади, предком которых был Форум и чьими потомками являются площади Европы, весьма разнообразны. Это может быть перекресток, как Пьяцца делле Эзедра и Пьяцца Венеция. Это может быть нечто вроде заводи, место лишь немного шире обыкновенной улицы, как Пьяцца деи Санти Апостоли или крошечная площадь Маттеи, на которой тем не менее находится один из самых очаровательных фонтанов Рима — фонтан Черепах. Или это может быть место встреч, где люди собираются, чтобы обсудить безработицу и тому подобное, как это происходит на Пьяцца делла Ротонда напротив Пантеона.
Площади, задержавшиеся в моей памяти, — это площадь Испании с ее домами цвета охры и лестничным пролетом; Пьяцца делле Эзедра с розоватыми развалинами терм Диоклетиана на заднем плане; Пьяцца Колонна с кафе и напряженным ритмом Корсо; Пьяцца Барберини с «Тритоном», спокойно восседающим в море транспорта; и Пьяцца дель Пополо, на которой, если сойдете с тротуара, пеняйте на себя. Ни Пьяцца дель Кампидолио, ни площадь Святого Петра не являются выдающимися.
Из всех римских площадей самое большое удовольствие мне доставила Пьяцца Навона, что рядом с Пантеоном, на месте бывшего Марсова поля. Это длинная узкая площадь, чья форма соответствует форме стадиона Домициана, который когда-то здесь был, и, честно говоря, я не знаю более выразительной иллюстрации того процесса перехода от нового к старому, который шел в римской истории. Площадь до сих пор выглядит как римский ипподром. Когда такси из боковой улицы вылетает на площадь и объезжает ее по кругу, оно повторяет путь древних колесниц, a spina стадиона сейчас обозначена тремя скульптурными группами и фонтанами в центре.
В подвалах домов стоит посмотреть на хорошо сохранившиеся основания скамеек и коридоры стадиона; это удобнее всего сделать в церкви Святой Агнессы. Священник провел меня в древнеримский
