перебежчике, Кривицком, который предупредил, что в британский дипломатический корпус внедрены три советских агента. Кривицкий назвал кличку одного из них — Король (в дальнейшем он был арестован), но Кривицкий почти ничего не знал о двух остальных. Один был шотландцем, коммунистические идеи привлекли его еще в тридцатые годы. Второй — британский журналист, принимавший участие в гражданской войне в Испании. Шотландец, Маклин, уже был раскрыт. Но кем был британский журналист?

Харди просматривал досье на Филби и чуть не расхохотался, когда нашел то, что искал: Филби когда-то был журналистом и участвовал в гражданской войне в Испании. Внезапно все стало на свои места. Филби и Берджесс познакомились в Кембридже. Маклин тоже учился там. В тридцатые годы вер они увлеклись идеями Маркса и Ленина, но потом в их мировоззрении произошли коренные перемены. Они неожиданно стали сторонниками капитализма и поступили на британскую дипломатическую службу.

Конечно, подумал Харди, к ним обратились русские и они согласились стать советскими агентами.

— На этом деле я сделал себе имя, — закончил Харди. — От него шел кисловатый запах вермута. — Сейчас уже никто не помнит о том, что это я разоблачил Филби.

— Кое-кто помнит своих героев до сих пор, — возразил Сол.

— Я и Элиот. — Харди сделал глоток вермута. — Золотые мальчики. Элиот набирал очки, используя бывших нацистов, которые после войны перестроили свои разведки и стали работать на нас. Казалось, мы не можем ошибиться.

— Кто были его родители?

— Он тебе даже этого не рассказал? Бостон. Его родители значились в светском календаре. Отец закончил Йель, работал в Департаменте. Вскоре после рождения в одна тысяча девятьсот пятнадцатом году Элиота он погиб на “Луизитании”, которую потопили немцы. Мать умерла во время эпидемии гриппа. Понимаешь, куда я клоню?

— Элиот сирота? — Сол почувствовал холодок внизу живота.

— Как и вы с Крисом. Возможно, этим и объясняется его интерес к вам двоим.

— Он воспитывался в сиротском приюте?

— Нет. У него не оказалось дедушек, дядей и тетей, но нашлись какие-то дальние родственники, которые были готовы забрать его к себе. Родители оставили ему большое наследство, которого бы вполне хватило на его воспитание. Но друг отца Элиота, человек, который пользовался влиянием в Госдепартаменте, предложил взять мальчика к себе. Родственники согласились. В конце концов этот человек мог вырастить Элиота таким, как хотел бы его отец — он был богат и близок к власть имущим.

— Кто он?

— Техасец Отон.

Глаза Сола округлились от удивления.

— Да, это так, — подтвердил Харди. — Один из создателей убежищ Абеляра. Элиота вырастил Отон, который разработал основные правила современного шпионажа. Можно сказать, что Элиот стоял у истоков зарождения нашего шпионажа, перед войной в Америке не существовало самостоятельной разведки. Были только отделы в Госдепе и Пентагоне, но после Перл-Харбора было создано УСС. Отон уговорил Элиота вступить в него, и Элиот отправился в Англию на подготовку. Он провел несколько успешных операций во Франции. Работа ему нравилась, поэтому после войны, когда УСС превратилось в ЦРУ, он перешел в ЦРУ и резко пошел в гору. К тому времени Отон уже был на пенсии, но Элиот часто наведывался к нему за советами. Самый главный совет Отона: нужно пытаться занять высшие посты в Управлении.

— Но для такого честолюбивого человека, как Элиот, этот совет не имеет смысла.

— Имеет, если вдуматься. Сколько директоров и заместителей поменялось в Управлении за эти годы? Так много, что я всех и не упомню. Высшие посты всегда занимают политики. Со сменой власти в Белом доме они тоже меняются. Реальная власть в Управлении находится не у директора и его заместителя, не у заместителя заместителя, а у четвертого человека. Это не политик, его не назначает администрация. Это опытный и заслуженный агент, который долго проработал в Управлении.

— Значит, Элиот последовал совету Отона.

Харди кивнул и сказал:

— Он поднялся так высоко, насколько осмелился. Черт, один президент даже предложил ему пост посла, но Элиот отказался. Он хотел занимать безопасное место, но в то же время иметь больше власти, поэтому он расширял свою базу, переподчинял себе все больше и больше агентов, проводил операции во всех полушариях. В тысяча девятьсот пятьдесят третьем году он стал главой контрразведки, хотя уже в сороковые годы обладал немалой властью. Сенаторы, конгрессмены, президенты, все они зависели от итогов выборов. Через какое-то время им приходилось оставлять свои посты, но Элиота никакие выборы не беспокоили. Год за годом, независимо от того, республиканцы иди демократы правили страной, Элиот оставался четвертым человеком в Управлении. Лишь одному человеку удалось так же долго сохранять власть.

— Джи Эдгару Гуверу.

— Правильно. Но Гувер умер. А поэтому можно без преувеличения сказать, что, начиная с сороковых годов, Элиот обладал самым большим влиянием на правительство. Учти, Элиот всегда помнил об опасности и предвидел появление честолюбивого соперника. В целях безопасности он собирал компромат на всех, кто мог представлять для него угрозу. На президентов, министров, директоров управлений, все равно на кого. Может, он перенял эту тактику у Гувера, а может, у Отона. Элиот собрал самую большую коллекцию компрометирующих материалов, какую можно себе представить. Секс, выпивка, наркотики… В его коллекции были все человеческие пороки: уклонение от уплаты налогов, злоупотребление служебным положением, взяточничество… Если кто-то угрожал отнять у него власть, он просто показывал папку с документами, и соперник сдавался. Эти документы и позволяют ему продолжать работать в Управлении, хотя по возрасту он давно должен уйти на пенсию.

— Где он их прячет?

— Кто знает? Может, в стальном сейфе какого-нибудь женевского банка. Может, в шкафчике местного отделения Молодых христиан. Поверь мне, их искали, его пытались выследить, но он всегда уходил от “хвоста”. Все было бесполезно.

— Ты до сих пор не рассказал мне, почему занялся этим расследованием, — сказал Сол.

— Еще одна догадка, — не сразу ответил Харди. — Ты помнишь, Элиот постоянно твердил, что, кроме Филби, Берджесса и Маклина, в правительстве на высоких постах осталось много разных агентов? Он не сомневался, что у нас в Управлении тоже есть русский шпион. С помощью этой теории он пытался объяснить инцидент с “У—2”, провал в Бухте Свиней, убийство Дж. Ф. К. Какую бы операцию мы ни проводили, создавалось впечатление, что русские знали о ней заранее. Сначала теория Элиота показалась нам безумной, но потом вполне правдоподобной. Все в Управлении занялись поисками шпионов. Мы стали такими подозрительными и на поиск врагов уходило столько времени, что Управление едва-едва функционировало. Шпиона так и не находили, но это не имело значения. Теория Элиота принесла вреда больше любого шпиона. Фактически он парализовал работу всего Управления, и это заставило меня призадуматься. Уж больно рьяно доказывал свою теорию Элиот. Может, он сам шпион и очень хитро мешает работать Управлению, утверждая, что к нам внедрился русский? Так действовал в свое время Ким Филби. Обвини кого-нибудь другого, и тогда никто не заподозрит тебя самого.

— Но ты же заподозрил.

— Ну, я ему завидовал, — Харди пожал плечами. — Мы начинали одновременно. Сначала продвигались вверх с одинаковой скоростью, но с годами он обогнал меня. Элиот поднимался по служебной лестнице, а я топтался на месте. Если бы обстоятельства сложились по-другому, возможно, я мог бы сравняться с ним. — Он поднял стакан. — Наверное, мне хотелось сбросить Элиота с вершины и самому занять его место. Я до сих пор помню свой первый большой успех. Я котел повторить его. Я тебе рассказывал, что во время войны Элиот ездил в Англию на подготовку. Мы тогда мало знали о шпионаже, а британцы были специалистами в этом деле. Его готовил человек из МИ—6. Ты никогда не догадаешься, кто это был.

Сол с жадным интересом смотрел на Харди. — Ким Филби, — сообщил Харди и допил свой вермут.

У Сола перехватило дыхание.

— Элиот — вражеский агент? — недоверчиво спросил он.