не подчинишься приказу ГКЧП? И потом если ты уже не офицер КГБ, то зачем тебе писать еще один рапорт об увольнении из этой организации?

Наконец еще одно. Путин говорит журналистам, берущим у него интервью для книги: мол, чтобы его второй рапорт об увольнении не «затерялся» где-нибудь в кабинетах КГБ, как первый, он попросил Собчака позвонить его начальству. Мэр «тут же» позвонил председателю КГБ Крючкову, и уже на следующий день Путину сообщили, что его рапорт подписан.

Напомню, дело происходило 20 августа 1991 года, в разгар путча. Что-то не верится, чтобы в этот критический момент у Собчака не было более важных дел, чем обращаться с мелкой частной просьбой к фактическому руководителю мятежа. Не верится и в то, что этот главный мятежник, который, видимо, уже чувствовал, что их затея с ГКЧП терпит крах, и которого уже на следующий день ожидал арест и «Лефортово», стал бы заниматься вопросом об увольнении какого-то там ленинградского кагэбэшника не очень высокого ранга. Вообще, я думаю, он очень сильно удивился бы, если бы у него в кабинете в тот момент раздался бы подобный телефонный звонок. Во всяком случае, я на его месте послал бы Собчака… Куда подальше.

В некоторых биографиях Путина указывается, что на самом деле он был уволен из КГБ (переведен в «действующий резерв» в звании подполковника запаса) лишь в начале 1992 года. Вот в этом случае его опасение совершить «служебное преступление» в августе 1991-го (правда, опасение успешно преодоленное) становится понятным.

Впрочем, неупоминание Путина Собчаком в его книге еще ни о чем не говорит. Книга в основном посвящена перестроечным временам, событиям, в которых, как уже говорилось, будущий российский президент не участвовал и, по-видимому, даже, толком ничего о них не знал. Лишь в небольшой заключительной главке она называется «Вынужденное послесловие» и посвящена как раз путчу Путин в принципе мог бы и мелькнуть. А не мелькнул, скорее всего, потому, что следовал первейшему чекистскому правилу, доведенному до уровня инстинкта, «не высовываться» и «не засвечиваться». А уж 19 21 августа 1991 года сотруднику КГБ «засвечиваться» было вовсе ни к чему.

Об истинном отношении Собчака к Путину все это, повторяю, ничего еще не говорит. На самом деле, по всем признакам, отношение это было, как говорится, лучше некуда, хотя со временем становилось все лучше и лучше. В 1992-м Собчак сделал его своим замом, а в 1994-м первым замом. Доверял он ему безоговорочно как говорят, бумаги, завизированные Путиным, подписывал не читая. А, отлучаясь куда-то, оставляя его «на хозяйстве», снабжал чистыми бланками со своей подписью.

Забегая вперед, скажу, что уже перед самой своей кончиной, будучи доверенным лицом своего бывшего подчиненного и ученика, который баллотировался в президенты, Анатолий Александрович уже просто слагал ему оды, пел дифирамбы и хвалебные гимны, где чаще всего мелькала характеристика «Путин государственный человек»:

«Путин это человек, который сам себя сделал. Он сделал собственную карьеру своими руками… Он на каждом посту был государственным человеком».

«…С одной стороны, у него качества офицера, потому что все-таки большую часть жизни он проработал в качестве офицера, на службе государству. А с другой стороны у него хорошее университетское образование, полученное в одном из лучших университетов не только России, но и Европы, с широкими демократическими традициями…»

«…Вся жизнь Владимира Владимировича ясна, она видна, и сколько здесь ни просматривай, с какой стороны, ничего не обнаружить негативного…»

«…Это действительно государственный человек, который всю жизнь нормально работал на нужды и интересы государства, и будет делать это впредь»…

Куда делась проницательность Анатолия Александровича? Да и была ли она у него?

Следующий, весьма резкий скачок в карьере Путина произошел в результате события, вроде бы крайне неприятного для него и для его шефа. 2 июня 1996-го в Петербурге должны были состояться выборы губернатора (так теперь предстояло именоваться главе городской администрации). Главным соперником Собчака был его заместитель Яковлев. То были не простые выборы. Против питерского мэра фактически был подготовлен заговор. Во главе его, по-видимому, стояли главный ельцинский охранник Коржаков и его друг первый вице-премьер Сосковец. На подмогу Яковлеву были брошены крупные деньги, в том числе московские, мобилизованы профессиональные политтехнологи, владеющие всеми методами «замачивания» конкурента, привлечены ресурсы «правоохранительных органов» МВД, ФСБ, прокуратуры…

У Собчака ничего этого не было ни денег, ни мастеров заплечных предвыборных дел, ни поддержки силовых структур. Он суетился. То принимался сам руководить своей избирательной кампанией, то ставил на руководство свою жену Нарусову… И, конечно, проиграл.

Для чего президентскому лейб-охраннику понадобилось уничтожать Собчака? Стоял ли за его спиной сам Ельцин?

Вообще-то, отношения Ельцина с Собчаком к тому моменту действительно ухудшились, как они ухудшились со всей интеллигенций в первую очередь, из-за Чечни. Но они, эти отношения, не достигли все- таки какой-то «точки невозврата», и если бы Ельцина в тот момент спросили, кого он хочет видеть губернатором Петербурга Собчака или Яковлева, Ельцин, скорее всего, назвал бы первого (он по-прежнему достаточно высоко ценил Собчака).

Так или иначе, никакого отношения к заговору против питерского мэра Ельцин не имел (хотя сам Анатолий Александрович был уверен в обратном). Коржаков тут действовал совершенно автономно. Его тогдашнее положение позволяло ему даже не ставить своего шефа в известность об этом.

Другое дело, что о коржаковской «спецоперации», пытаясь ей помешать, президента информировал Анатолий Чубайс, тогдашний фактический руководитель избирательной кампании Ельцина. И президент вроде бы даже обещал предпринять какие-то шаги в помощь Собчаку. Но ничего не сделал. Ельцин целиком был поглощен собственной избирательной кампанией.

У самого же Коржакова, по-видимому, было несколько мотивов убрать Собчака. Во-первых, он, как представляется, желал продемонстрировать, что его команда сильнее команды Чубайса: в ту пору между этими двумя деятелями Коржаковым и Чубайсом шла смертельная борьба внутри ельцинского избирательного штаба, а Собчак был тесно связан с Чубайсом; если Собчак проигрывает, если Коржаков тем самым доказывает, что он сильнее Собчака (и, соответственно, Чубайса), стало быть, и для Ельцина (тот должен это увидеть) его главный охранник со товарищи более надежная опора, чем Чубайс со своими банкирами.

Второй вероятный мотив: действуя против Собчака, Коржаков в очередной раз стремился всем показать, что все демократы воры: в предвыборной антисобчаковской кампании активно эксплуатировалась уголовная тема, даже листовки с вертолета разбрасывались, в которых утверждалось, что Собчак «проходит» по двум уголовным делам (хотя он «проходил» там лишь как свидетель).

Третий возможный мотив: у Коржакова к тому времени возникли очень плотные контакты с Яковлевым; с Собчаком никогда таких контактов, естественно, не было, Анатолий Александрович вообще плохо понимал, что такое Коржаков и что, собственно говоря, он тут, в Питере, делает…

Вообще питерский мэр, интеллигент, демократ явно не входил в число тех, с кем Коржаков мог водить дружбу: все говорило о том, что интеллигентов такого типа (сюда входили и Гайдар, и Чубайс, и Немцов) он просто ненавидел лютой ненавистью…

Новый питерский руководитель Яковлев предложил Путину остаться его заместителем. Однако Путин отказался, хотя никакого «запасного аэродрома» у него на тот момент не было были только обещания и предположения о возможных приглашениях (как-никак, человек неплохо показал себя на ответственной работе).