30 октября в отставку ушел один из тех, благодаря кому Путин стал президентом -- глава его администрации Александр Волошин. Отставка, по-видимому, была непосредственно связана с арестом Ходорковского. Мало того, что Волошин, как и Касьянов, был против такого рода репрессивных мер, -- его даже не предупредили, что главу ЮКОСа собираются арестовать. Это был своего рода щелчок по носу, знак пренебрежения. Впрочем, надо полагать, его потому и не предупредили, что знали: он против. Как бы то ни было, оставаться на своем посту для Волошина становилось делом бессмысленным...

Процесс над Ходорковским и Лебедевым начался 16 июня 2004 года. Хотя он занял довольно много времени -- почти год, -- с самого начала было ясно, что обвинительный приговор и тому, и другому уже предрешен…

Интересны фигуры следователей и прокуроров, которые вели дело ЮКОСа. Вот как описывал один из журналистов внешность и манеру поведения гособвинителя Дмитрия Шохина: 'Это худощавый человек маленького роста и неприметной внешности… Материалы дела Шохин оглашает ровным и монотонным голосом, целиком зачитывает все имеющиеся в многотомном деле документы, включая, например, часовой 'Обзор отрасли добычи и переработки фосфатов', оценивающий запасы апатитового концентрата в Марокко и Иордании.

Интересны также купюры, которые Шохин делает в читаемых документах. Так, в один из дней процесса прокурор декламировал вслух записи из ежедневника неизвестного автора, изъятого в офисе МЕНАТЕПа, -- комментировал даже рисунки и чертежи, до последней стрелки в схеме. Опустил он лишь одно слово, крупно нарисованное во всю страницу и обведенное рамкой: 'Пиво'.

После того, как прокурор на процессе четырежды зачитал один и тот же документ из досье обвинения, адвокат Ходорковского Генрих Падва обвинил его в умышленном затягивании процесса. На самом деле это многократное дублирование, по-видимому, было связано с тем, что документы подшивались в дело не в хронологическом порядке, а по мере изъятия их из офисов ЮКОСа во время обысков…'

Еще одна приметная (или неприметная) фигура -- следователь Генпрокуратуры по особо важным делам Салават Каримов. Это тот самый следователь, который еще до ЮКОСа прославился в деле 'Медиа-Моста' -- о нем была речь выше. Как уже говорилось, глава этой компании Владимир Гусинский, посаженный в Бутырку, получил свободу лишь после того, как согласился продать свой холдинг. Стало быть, и Каримов, санкционировавший такой обмен, -- 'юрист до мозга костей'.

Оба они -- и Шохин, и Каримов -- в конце 2004-го были отмечены Путиным: первый получил из его рук Орден Почета, а второй оказался в президентском списке удостоенных звания 'Заслуженный юрист Российской Федерации'.

…По данным на конец 2004 года, ЮКОС 'не доплатил' по налогам более 25 миллиардов долларов. Спрашивается, как могли не заметить такие недоимки разнообразные контрольные органы, много раз проверявшие нефтяную компанию? Чего стоят их проверки? Понесли ли они какое-то наказание за такие фантастические 'недосмотры'? Вопрос, конечно, риторический: никто никаких наказаний не понес. Напротив, кое-кто из них, наверное, тоже получил поощрения, поскольку задним числом принял участие в подсчете этих будто бы уворованных ЮКОСом немыслимых миллиардов.

19 декабря 2004 года на аукцион было выставлено крупнейшее предприятие ЮКОСа 'Юганскнефтегаз'. Невооруженным глазом было видно, что этот аукцион -- абсолютно фиктивная процедура. Предприятие за девять с лишним миллиардов долларов (а реальная цена его была гораздо больше) приобрела никому не ведомая компания 'Байкалфинансгруп', внеся при этом залог в 1,7 миллиарда. Как выяснилось, эта компания зарегистрирована в Твери по адресу Новоторжская, 12-б. Однако никакого офиса 'Байкалфинансгруп' по этому адресу найти не удалось. В этом здании помещалась рюмочная под названием 'Лондон', салон сотовой связи, туристическое агентство и продуктовый магазин. Ничего не известно было о таинственной компании ни властям Твери, ни администрации Иркутска, расположенного, как известно, неподалеку от Байкала, ни даже министру финансов Кудрину, хотя компании, способные оперировать миллиардами долларов, можно было пересчитать по пальцам, и все они вроде бы были на виду.

Однако Путин, оправдывая эту аукционную комедию, заявил, что 'Юганскнефтегаз' приобрели 'физические лица, долгие годы работающие в энергетической сфере'.

Вскоре госкомпания 'Роснефть' выкупила у собственников 'Байкалфинансгруп' стопроцентную долю в этой таинственной компании и стала фактическим владельцем 'Юганскнефтегаза' (более 76 процентов акций). Все прояснилось, все встало на свои места. Компания, которая, согласно экспертным оценкам, стоила от 14 до 22 миллиардов долларов досталась 'Роснефти' за 9,35 миллиарда…

'В России царит не 'диктатура закона', как любит говорить президент Владимир Путин, а 'закон тайги', то есть право сильного, -- писала по поводу всей этой псевдорыночной комбинации немецкая 'Ди Вельт'.

В конце каждого года, как водится, подводят его итоги, называют важнейшие события, дают им оценку. 'Аферой года' назвал продажу 'Юганскнефтегаза' советник президента по экономическим вопросам Андрей Илларионов (не правда ли, сам по себе парадокс: советник президента -- и вдруг такие слова).

-- До этого видели такую игру среди наперсточников, а сейчас -- среди госкомпаний, -- сказал он.

Соответственно, 'загадкой года', по словам Илларионова, стало -- 'где они возьмут деньги?' 'Они' -- это 'Байкалфинансгруп' и 'Роснефть'. Ни у той, ни у другой таких миллиардов нет. Единственно, откуда они могут их получить, -- это из госбюджета. Таким образом, получится, что государство само себе платит задолженность по налогам, начисленную на ЮКОС. Кстати, хотя эта нефтяная компания и не признала миллиардные долги, которые ей насчитали, тем не менее, она начала по ним платить. Но это, по словам Илларионова, 'уже никого не интересовало'.

Забавно, как в Кремле, хоть и неофициально, отреагировали на выступление Илларионова.

-- Это его личная точка зрения, -- сказал один из кремлевских чиновников. -- У нас уже был один такой, который перечил президенту по делу ЮКОСа, и где он теперь?

Под словами 'один такой', по-видимому, имелся в виду бывший премьер Михаил Касьянов, тоже протестовавший против ареста Ходорковского и отправленный в отставку в феврале 2004-го.

Другой чиновник сослался на базовое образование президента и его советника:

-- Президент -- юрист, а Илларионов -- экономист. Думаю, что юристы лучше разбираются в том, что такое 'афера'.

Ну да, мы ведь знаем: Путин -- 'юрист до мозга костей'.

Приговор в Мещанском суде начали зачитывать 16 мая 2005 года. Вообще-то собирались начать еще 27 апреля, но после, видимо, решили, что не стоит это делать перед праздниками, особенно перед пятидесятилетним юбилеем Победы, когда в Москву, как ожидалось, прибудут главы многих государств.

Сразу же после того, как судьи приступили к чтению, подтвердились предположения (впрочем, не требовавшие большой проницательности), что он -- обвинительный: приговор практически слово в слово повторял обвинительное заключение, вплоть до арифметических ошибок, которые в нем содержались. Кстати, на них еще на ранней стадии процесса указывала сторона защиты, но суд не обратил на эти замечания ни малейшего внимания, как, впрочем, и на все другие выступления адвокатов. Суду с самого начала было ясно, куда грести.

Еще за несколько дней до чтения приговора один из самых компетентных российских экономистов научный руководитель Высшей школы экономики Евгений Ясин заявил по 'Эху Москвы':

-- Прокуратура может рассчитывать на быстрое решение суда в свою пользу, независимо от доказанности обвинений… Есть твердая позиция, что Ходорковского и Лебедева ни в коем случае нельзя выпускать на свободу. Это чисто политическое дело, не имеющее никакого отношения к правосудию.

Впрочем, суд не особенно торопился. 16 мая, вопреки закону, чтение приговора было прервано еще до окончания рабочего дня, в 14-40, и перенесено на следующий день. То же самое повторилось и 17 мая. Как полагал адвокат Ходорковского Юрий Шмидт наиболее вероятной причиной, почему суд пошел на это нарушение Уголовно-процессуального кодекса, было желание властей снизить интерес общественности и прессы к процессу: 'все разумные расчеты' показывали, что при нормальном чтении оглашение приговора никак не могло бы продлиться более трех дней, а вот при таком, растянутом, оно грозило занять недели две; естественно, при этом снижение общего интереса к суду было почти неизбежным.

Вот как описывал обстановку в суде в первый день чтения приговора присутствовавший в зале суда член Европарламента Милан Хорачек:

'В своей жизни я уже принимал участие в судебных процессах. Мне приходилось бывать и свидетелем, и обвиняемым… Но то, что я увидел в Мещанском суде, стало для меня шоком. Для прохода в здание мне пришлось пройти сквозь строй милиционеров. Внутри здания -- еще около двадцати вооруженных охранников. Подсудимые сидят в тесной металлической клетке, словно дикие звери. Перед клеткой -- еще пять конвоиров. На мой взгляд, это является приговором до суда.

Зал суда представляет собой тесное и душное помещение. Присутствующие на процессе вынуждены находиться вплотную друг к другу, словно селедки в бочке. Окна в зале суда закрыты, видимо, чтобы мы не могли слышать выкрики сторонников Ходорковского, митингующих на улице. Впрочем, иногда их выкрики долетают до участников процесса.

Судьи читают приговор по очереди. Первая из судей читает очень быстро и тихо. Вторая -- медленно, но еще тише. Чтобы что-нибудь разобрать, приходится постоянно напрягаться. За три часа чтения судьи зачитали лишь малую часть приговора. В ходе процесса судьи явно отдают предпочтение заявлениям представителей обвинения…'