попала инфекция. Вообще-то птицы не боятся инфекций. Температура тела у них такая высокая, что опасные бактерии гибнут. Но на всякий случай мы введем ей антибиотик — это безболезненно.

Доктор шарила на полке, а птицу держала в руке, будто забыв о ней, как о привычной вещи, вроде любимого браслета.

— Если хотите, заберите ее. Сможете за ней ухаживать?

— Я?

— Конечно, вы. Вы ведь ее нашли. Я вас научу — дело несложное.

— Да у меня она погибнет — я что-нибудь не так сделаю. У меня даже растения не приживаются.

— Птица — не растение, — урезонила меня доктор Мидзутани. — Кстати, вы правша или левша?

— Левша, — удивилась я ее вопросу. Люди обычно полагают, что все должны быть правшами.

— Тогда дайте мне правую руку. В левой вам будет удобней держать шприц.

Я повиновалась. Она переложила птицу в мою ладонь, растворила какое-то лекарство в воде и, набрав жидкость в шприц, протянула его мне.

— Теперь зажмите ее голову между большим и указательным пальцами.

— Ага.

— А сейчас выдавите каплю в уголок ее клюва. Хорошо?

— Ладно.

Я осторожно капнула. Птица, едва раскрывая клюв, начала пить лекарство. Я это поняла, увидев, как подрагивает ее черное горлышко.

— Еще две-три капли, только не сразу, — сказала доктор.

Птица покорно пила, ничуть не сопротивляясь. Мне даже не верилось, что это свободолюбивое создание так безропотно мне подчиняется.

— Прекрасно. У вас дар божий, — констатировала доктор, когда процедура завершилась.

Я отложила шприц, но птицу из руки не выпустила.

— Следующая порция — завтра утром. По одной-две ежедневно. Можно вливать прямо в клюв, но лучше именно так, как я показала — капать на основание клюва.

— А почему?

— Если вливать прямо в клюв, птица может захлебнуться.

— Захлебнуться?

— Ну да. Впрочем, эта птичка не захлебнется. Ведь она не птенец и не будет при вашем появлении раскрывать клюв.

Зайдя в другую комнату, доктор вернулась с пластиковой сумкой в руках.

— Я не держу птиц в проволочных клетках. Они ранят крылья о проволоку.

Она открыла сумку, и мы затолкали птицу туда.

Свиристель проковылял на одной ноге в дальний угол своего временного жилища.

— Надо подобрать корм, — с этими словами доктор вышла из лечебницы и направилась к соседнему зданию — большому дому, выстроенному в традиционном японском стиле. Я последовала за ней.

— Почему вы решили, что я смогу о нем позаботиться? Может, лучше оставить птицу у вас? — Мой голос дрожал от волнения. А повод для беспокойства был: бабушка ни за что не позволит мне держать дома дикую птицу.

Остановившись, ветеринар обернулась ко мне:

— Вообще-то я действительно держу больных птиц у себя. Боюсь отдавать их на попечение тем, кто их приносит. Не слишком доверяю этим людям. Однако вы — другое дело.

— Но вы же меня совсем не знаете. А вдруг я бессердечное создание? И вообще не привыкла ни о ком заботиться?

— Я уже поняла, что у вас добрая душа. Потом, вы очень внимательны. Большинство моих посетителей говорят: «Вот, нашел птичку. Наверное, больна, не может летать». И все. А вы же внимательно ее осмотрели. Увидели, что у нее повреждена лапка, а не крыло. Уверена, что вы ее вылечите.

Я удрученно молчала.

— Что-то не так? Что вас беспокоит?

Как объяснить ей ситуацию? Если я скажу, что не могу забрать птицу, потому что бабушка сживет меня со свету, доктор, естественно, спросит: а при чем здесь бабушка? Важнее, как посмотрят на это родители. Рассказывать ветеринару сагу о нашем злополучном семействе, о беглянке-матери, о распутнике-отце и о бабушке, которая ненавидит животных? Нет уж, ни за какие коврижки! Она разочаруется во мне. Приняла меня за заботливого, ответственного человека, а на самом деле я достойна лишь жалости.

— Все в порядке, — выдавила я.

— Это хорошо, что вы немного волнуетесь, — улыбнулась доктор. — Ухаживать за живыми существами — большая ответственность.

Ее слова прозвучали ободряюще, и я улыбнулась в ответ. Она слегка наклонила голову — серьги- попугайчики весело звякнули. Я поняла, почему в нашем городе ее прозвали Женщиной-Птицей. В это прозвище обыватели вкладывают совсем не лестный смысл. Конечно, в лицо ей дурного слова никто не скажет: как-никак она прекрасный специалист и, кроме того, дочь богатых и уважаемых родителей. Но между собой люди зачастую нелестно отзываются о незамужних женщинах. Засиделась в девках — значит, что-то не так. Вот и шушукаются за спиной: «Смотри-ка, Птица куда-то поскакала!» А по мне, прозвище к ней подходит. Оно звучит как комплимент. Эта женщина напоминает мне фламинго или журавля — та же грация и шарм.