— Падучею, ваша светлость.

— А давно это с тобою?

— Седьмой год, ваша светлость.

— А на царской службе давно ли?

— Восемнадцать лет, ваша светлость.

— В каких баталиях был?

— Под Нарвой, при Лесном и под Полтавой.

— А! Лесное помнишь, где мы знатную викторию одержали над Левен-Гоуптом?

— Помню, ваша светлость.

— А меня видел там?

— Видел, ваша светлость... на белом коне ночью... — Лицо Меншикова просияло.

— Ранен? — спросил он.

— Никак нет, ваша светлость.

— А в прутском походе был?

— Не был, ваша светлость. Я сопровождал государя царевича в Киев.

— А!..

Вдруг сзади Левина отворилась дверь, и в зеркале отразилась фигура великана. Левин повернулся как ужаленный и посторонился. Меншиков вскочил.

— Здравствуй, Данилыч! — сказал великан.

— Здравия желаю, ваше императорское величество, — приветствовал Меншиков.

— А ты кто? — совершенно неожиданно обратился царь к Левину.

— Вашего императорского величества гренадерского конного Гаврилы Кропотова полка капитан Левин.

— Зачем прибыл?

— Для освидетельствования в болезни, государь.

— А службу где начал?

— Под Нарвой, ваше императорское величество.

Лицо великана нервно задергалось.

— А под Полтавой был?

— Был, государь.

— Теперь в деревню захотел.

— В монастырь, ваше величество.

— А! В дармоеды записаться... бороду растить... О! Бородачи! Бородачи! Доберусь я до вас...

Лицо его было страшно. Оно автоматически дергалось. Глаза горели.

— Чем ты болен?

— Падучей, государь.

— Вели свидетельствовать его наистрожае, — обратился царь к Меншикову.

Тот поклонился.

— Ступай, — сказал царь Левину.

Левин вышел как ошпаренный. Возвратясь к Лебедке под самым тяжелым впечатлением, он застал там старца Варсонофия, что-то объяснявшего первому.

— Ну что? — спросили оба.

— Был, — отвечал Левин.

— Что ж он сказал?

— Ничего. Царь помешал.

— Так у него царь?

— При мне пришел.

— Говорил с тобой?

— Говорил. Сердитый такой. Как узнал, что в монастырь прошусь, в неистовство пришел. «В дармоеды, говорит, записаться хочешь, бороду растить. Я, говорит, доберусь до вас, бородачи».

— Бабушка надвое сказала, — спокойно заметил Варсонофий.

— Так, так, — улыбаясь сказал Лебедка, — кабы у бабушки бородушка, была б дедушкой... Что ж, велел