– Ладно тебе.
– Есть вещи пока что нам недоступные. Все, чему нам удалось научиться у марсиан – читать их карты, использовать устроенные ими укрытия и ездить на «метро», обнаруженном на Земле Нкрума. Мы освоили ничтожную часть их наследия. Взрослый марсианин мог заниматься такой работой даже во сне. Технологии низшего уровня. Все равно как вести автомобиль или работать по дому. А это… – Она обвела рукой то, что стояло против целой батареи научных инструментов. – Это вершина их технологий. Единственный образец, обнаруженный за пять столетий усердных поисков, шедших в более чем тридцати мирах.
– Вероятно, мы не там искали. «Грубо хватаем блестящую упаковку в то время, как сложнейшая схема, в нее завернутая, падает на землю к нашим ногам».
Вордени с укором взглянула на меня:
– Ты кто? Новообращенный последователь Вышински?
– Удалось почитать кое-какую литературу. Совсем недавно, в Лэндфолле. К счастью, в банках данных «Мандрагоры» хранится много чего. Однако найти копии последних работ было непросто. И, судя по текстам, Вышински считал составленные Гильдией планы чистой ерундой.
– К тому времени он был на них сильно зол. Не так просто в один день перейти на положение диссидента.
– Ведь, по-моему, как раз он предсказал существование ворот?
– В принципе да. Такие намеки содержались в его архивах, вывезенных с полевых раскопок на Брэдбери. Пара упоминаний про техноглифы с условным названием «Шаг на ту сторону». Гильдия причислила найденное к поэзии, считая лирическим описанием обычной технологии гипертрансляции. Кстати, мы до сих пор не способны интерпретировать то, что читаем: эпическую ли поэзию, или прогноз погоды. Одно выглядит практически неотличимым от второго, и Гильдия бывала счастлива, если могла получить от нас хотя бы намек на первородное значение любой из находок. Смысл названия «Шаг на ту сторону» как буквальный перевод термина «гипертрансляция» казался вырванным из контекста. Название относилось к конструкции, о существовании которой еще не было известно никому.
В выработку, где мы находились, проникла новая волна вибрации, и с распорных конструкций начал сыпаться песок. Вордени с опаской посмотрела вверх.
– Охо-хо…
– Сосредоточься на своей работе. Хансен и Сунь уверяли, что зона резонанса будет совсем небольшой и не выйдет за пределы центрального круга. Впрочем… – Я пожал плечами. – Впрочем, они уже совершали фатальные ошибки в прошлом. Причем оба. Ладно, мне нужно проверить крышу, чтобы ты не оказалась раздавленной в самый интересный момент.
– Спасибо.
Я снова небрежно пожал плечами:
– Это наш общий интерес.
– Я имела в виду совсем другое.
– Гм-м…
Я понял свою неловкость.
– Послушай… ты уже смогла открыть это. И повторишь еще раз. Вопрос лишь во времени.
– Которого у нас нет.
– Скажи… – Я старался быстро, насколько позволяли навыки Посланника, убрать нараставшие в ее голосе нотки уныния. – Если то, что стоит перед нами, действительно вершина марсианской технологии… Как случилось «взломать» ворота в прошлый раз? Имея в виду…
Я поднял руки, подыскивая аргументацию. Женщина слабо улыбнулась, и неожиданно мне пришла в голову мысль о том, с какой силой давили на ее психику высокая радиация и медикаменты, помогавшие действовать телу.
– Ты что, ничего не понял? Ковач, мы ведем речь совсем не о людях. Эти создания мыслили совершенно иначе. Вышински говорил о такой их стороне, как демократическая открытость и доступность всякой технологии. Вспомни созданные ими укрытия. Использовать эти строения могло любое существо. Любой марсианин – потому, разумеется, что нет смысла в достижении технологической вершины, если на нее не может взойти
– Ты права. Здесь нет ничего человеческого.
– И это одна из главных причин начавшихся у Вышински проблем. В свое время он написал работу по марсианским укрытиям. Их научная сторона была достаточно сложной, однако сами укрытия оказались построены так, что эта сложность не имела никакого значения. Система их управления оказалась вполне доступной пониманию людей. Вышински считал этот факт ясным указанием на тенденцию к объединению наших рас и, более того, заявил, что это демонстрирует ошибочность представления о марсианском государстве как империи и, следовательно, исключает возможность ведения колониальной войны с их расой.
– Он просто не понял, где следовало остановиться?
– Это один из способов донести свои взгляды.
– И что он хотел доказать? Что невозможна война против иной расы? Против расы, которую мы до сих пор не смогли встретить?
Вордени пожала плечами.
– Или так, или они сами избегают встречи, уйдя в другую часть галактики. На самом деле Вышински никогда не шел дальше чистых рассуждений. Скорее он иконоборец, борец с предрассудками. И скорее увлекался противостоянием вечной идиотии Гильдии, нежели утверждением собственных теорий.
– Поведение удивительно глупое для незаурядного человека.
