Вордени скрылась в куполе, а я тихо присел, держась в стороне от остальных. Хотелось видеть, как эта женщина будет работать над задачей, немыслимо трудной с точки зрения профессионального ученого. Из люка «Нагини» я время от времени видел мелькавшее в окне купола лицо Тани. Сделать это мог только я – помогала нейрохимия зрения. Глаза Вордени устремлялись то на устройство ввода текста, то на интерфейсы мгновенной памяти. Потом Таня исчезала в глубине помещения, и оставалось любоваться картинкой с хаотично разложенными зарисовками техноглифов. В эти секунды я подсознательно старался отыскать ее изображение на стене, сплошь увешанной мониторами.

Волосы она убрала назад – так, чтобы не мешали работать, но пряди время от времени выбивались и падали налицо. Тогда мне не было видно лица Тани. Неожиданно появилось желание подправить ей локоны.

Я наблюдал за работой Вордени и за тем, что делала с ней эта работа.

Сунь с Хансеном работали за выносным пультом управления системами. Сутъяди ни на минуту не оставлял входа в каверну, где трудилась Вордени – независимо от ее присутствия.

Остальная часть нашего экипажа смотрела частично закодированное спутниковое телевещание. В основном смеха ради – пропагандистские каналы кемпистов. Иногда, при очень плохом приеме, переключались на правительственное вещание. Появление самого Кемпа на экране сопровождалось улюлюканьем и издевками. И наоборот, номера Лапинии вызывали радость и дружные аплодисменты. Постепенно реакция аудитории притупилась, а каждому из выступавших с экрана артистов отошла своя доля внимания.

Депре и Крюиксхэнк безудержно хвалили Лапинию, в каком бы сюжете ни появлялась певица, но весь экипаж дружно поносил идеологизированный бред Кемпа, состоявший из поз и демагогии. То, что должно, по идее, зажигать зрителей, провоцировало лишь хохот. Общему веселью поддался даже Сян. По лицу ниндзя несколько раз прошла тень улыбки.

Хэнд наблюдал за океаном, и его внимание в основном привлекал либо юг, либо восток. В какой-то момент, задумавшись, я поднял взгляд к усыпанному яркими звездами небу. Наблюдают ли за нами сверху? И кто?

После двух дней пассивного ожидания наше охранение нанесло удар по колонии нанобов.

Когда сработала батарея ультравибраторов, меня как раз тошнило. Это почти всегда ощущаешь физически – как зуд в костях. Или чувствуешь тупую боль в желудке.

Импульсов было три. Потом наступила тишина.

Вытерев рот, я хлопнул по кнопке удаления мусора и вышел из своего купола на берег. Небо у линии горизонта уже посветлело. В той стороне виднелось лишь смутное марево, шедшее от Заубервилля. Не было ни дыма, ни огней и никаких признаков, говоривших о попадании в боевую технику.

На открытом отовсюду пространстве стояла Крюиксхэнк. Опустив лазерный «Санджет», она всматривалась в горы. Я подошел ближе.

– Ты почувствовал?

– Угу… – Набежала слюна, и пришлось сплюнуть в песок, под ноги. В висках продолжала пульсировать боль, не знаю – то ли от визга ультравибраторов, то ли от резкого пробуждения. – Похоже, отсидеться не удалось.

Она покосилась на меня:

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Ну началось. Только не надо брызгать слюной. Еще пара дней – окажешься на моем месте.

– Спасибо на добром слове.

Еще один, более мощный аккорд ультравибраторов. Дрожь волной прокатилась через внутренности. Хорошо согласованная серия импульсов и раскат отчетливо слышной реакции от встречи залпа с целью. Стиснув зубы, я закрыл глаза.

– Есть накрытие, – сказала Крюиксхэнк. – Первые три – это пристрелочные импульсы. Теперь цель на мушке.

– Отлично.

Вибрация утихла. Наклонившись, я попытался высморкаться, вычищая одну ноздрю от сгустков рвоты. Крюиксхэнк с любопытством следила за моими действиями.

– Что?

– О-о. Извини, – сказала она и отвела взгляд. Прочистив и вторую половину носа, я опять сплюнул и осмотрелся вокруг. Горизонт оставался чистым. В песке, у самых моих ног, виднелись пятна крови и рвоты. Похоже, распадаюсь на части. Хреново.

– А где наш Сутъяди?

Крюиксхэнк махнула рукой в ту сторону, где стояла «Нагини». Под носовой частью штурмовика находилась изогнутая передвижная площадка, на которой я увидел Сутъяди и Хансена. По-видимому, они обсуждали нечто важное, касавшееся вооружения ближнего боя.

Недалеко от корабля на песчаном берегу сидела Амели Вонгсават и наблюдала за дискуссией. Депре, Сунь и Сян либо все еще не вышли из камбуза, либо решили убить время на подсобных работах.

Рассматривая фигуры стоявших на передвижной площадке, Крюиксхэнк ладонью прикрыла глаза от яркого солнца.

– По-моему, наш капитан всерьез полагается на носовую установку. Про это он говорит с первого дня. Смотри, смотри – улыбается.

До площадки я добрался, с большим трудом преодолевая то и дело подступавшую тошноту. Сутъяди, видевший мое приближение, присел на край. Улыбнуться он не посмел.

– Похоже, времени у нас не осталось.