– Исаак, видел, что у тебя за спиной?
– Да. Впечатляюще. Но этот давно мертвый. И здесь нет никаких призраков. – Он сделал паузу. – Скажешь еще что-нибудь?
Я покачал головой, и Карера поднял свой «Санджет».
– За моих погибших солдат, – сказал он.
–
Я закричал, и в каждой ноте звучали остатки всей моей воли Посланника. На долю секунды его голова повернулась. Изогнувшись в мобилизирующем костюме, я поднялся с пола и метнул пистолет ему в лицо, чуть ниже поднятого стекла шлема. И бросился вперед, низко пригнувшись… Как можно ниже.
Авось проскочит… Немного удачи, тетрамет и остатки работающего подсознания – вот все, что у меня оставалось. Сухой разряд лазера пришелся в место, на котором я только что стоял. Наверное, Кареру на самом деле сбил мой крик, или он хотел попасть именно в лицо… Возможно, так, или он просто поверил, что все кончено.
Я ударил Кареру всем телом, и он подался назад. Лазер оказался зажатым между нашими телами. Карера отреагировал, мгновенно уходя на бросок через бедро. Я повис на его теле со всей силой украденного костюма Тони. Еще два шага назад – и мы оба врезались в труп высохшего марсианина. Насест тут же начал складываться, и мы забарахтались, пытаясь не упасть. Наконец, развалившись на части, труп упал на нас. Вокруг повисло густое облако серо-оранжевой пыли.
С поднятым стеклом гермошлема и тяжело дыша – должно быть, Карера втянул полные легкие этой пыли… Еще больше едкой субстанции осело на коже и попало в глаза.
В первый момент, почувствовав боль, он коротко охнул. Потом отчаянно закричал. Отшатнувшись назад, Карера отпустил «Санджет», упавший возле его ног. Руками попытался стереть порошок с лица.
Скорее всего это трение лишь ускорило процесс разъедания тканей. Крик немедленно перешел в утробный стон, а из-под пальцев потекла кровавая жижа. Порошок быстро уничтожал все, что было в горле, и через несколько секунд крики превратились в булькающий и урчащий звук, как от забившейся канализационной трубы.
С таким звуком Карера повалился на пол, все еще держась за лицо руками – так, словно хотел удержать его на месте. Из-под ладоней уже выходили огромные кровавые пузыри. Кровь, смешанная с тканями из распадавшихся легких.
В эту секунду у меня в руках оказался «Санджет». Стоя над командиром «Клина», я наблюдал, как он тонет в собственной крови. Одетое в полисплав. тело задергалось.
Подняв лазер к его лицу, закрытому судорожно сжатыми руками, я нажал на спуск.
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
Когда я закончил свой рассказ, Респинеджи сложил руки таким жестом, словно на самом деле был маленьким мальчиком. Которым он лишь казался. Потом Джоко коротко вздохнул:
– Восхитительно. Что-то эпическое.
– Прекрати.
– Нет, в самом деле. Мы – слишком молодая цивилизация, всего сто лет на этой планете. Нечто подобное на самом деле необходимо.
– Ну хорошо.
Пожав плечами, я потянулся к бутылке, стоявшей на низеньком столике. Загипсованный локоть отозвался на движение резкой болью.
– Считай, что получил все права. Хочешь – продай это Лапинии. Пусть сделают оперу из нашего долбаного путешествия.
– Можешь смеяться, но здесь есть рынок для такого продукта.
В глазах Респинеджи загорелся огонек предпринимательского интереса.
– К сожалению, у нас почти все привозится с Латимера. Кто знает, долго ли проживет общество, выстроенное на чужих идеалах?
Я налил еще один, полный стакан виски.
– Кемп его знает…
– О-о, Такеши, политика… Совсем другое дело. Кемп – лишь помесь неоквеллистских настроений и старого доброго коммин… комму…
Он пощелкал пальцами:
– Помоги, ты же с Харлана. Как там его называли, у вас?
– Коммунитарианизм.
– Да, конечно. – Респинеджи глубокомысленно покачал головой. – То есть продукта, не выдержавшего проверки временем. В противовес старой доброй героической саге. Плановое производство, общественное равенство… Наивная надуманная конструкция. Ради всего святого, кто на такое купится? Где вкус жизни? Где кровь и где адреналин?
Отхлебнув виски, я принялся разглядывать унылые крыши складских построек. Раскоп-27. Угловатые формы строений неплохо смотрелись в сиянии предзакатного солнца. Судя по трансляции, наполовину
