следующий шаг. Карера скользил над корпусом на дистанции в пятьдесят метров, не более. Увидев лазерный импульс, я мгновенно перевернулся на спину и нырнул прямо в раскрытую пасть причального порта. Вслед раздался голос Кареры, почти удивленный:

– Куда ты, Ковач…

За спиной что-то ухнуло, и двигатель моего модуля встал. Я почувствовал сильный жар. Черт бы побрал Кареру и его опыт боя в вакууме. Но скорость еще не погасла окончательно, и не исключено, что какой-то шанс достался мне от мстительного призрака самого Матиаса Хэнда.

Мат, он ведь застрелил тебя, и ты сам проклял мерзавца… Я уцепился за эту мысль, будто желая позолотить судьбе ручку.

Некоторое время я лежал в тишине. Неподвижно и довольно долго. Как вдруг уловил звук, пришедший неизвестно откуда. Раздавшийся в моем гермошлеме странный булькающий звук… Потребовались секунды, чтобы понять: я смеялся.

Вставай, Такеши. Ну давай же… Здесь он прикончит тебя, Так! ВСТАВАЙ!

Отставив руку, я попытался подняться. Черт – нету руку… Сломанный локтевой сустав чмокнул. Мышцы и сухожилия свело от боли. Хватая ртом воздух, я перекатился на бок, подключив к делу здоровую руку. Так-то лучше.

О черт!

У меня в руках было крыло марсианина.

Я на секунду остолбенел. Достаточно, чтобы появилась мысль что барельефы – лишь резьба, искусно выполненная на корпусе корабля. Достаточно, чтобы понять: это вовсе не резьба.

Марсианин умер в крике. Крылья отведены назад, за спину. Почти на всю длину они оказались вросшими в материал корпуса и выступали лишь там, где находились двигавшие ими мускул шедшие от согнутой спины погибшего существа Вывернутая в агонии голова, раззявленный клюв и глаза, устремленные в пространство, как кометы… Над поверхностью корпуса выступала одна конечность с выставленными конями. Труп покоился в материале корпуса так, словно утонул в нем, как в трясине.

Посмотрев по сторонам, я увидел, что все окружавшее ппостранство наполнено точно такими же фрагментами, и понял наконец, где находился. Корпус корабля вокруг причального порта – весь этот усеянный пузырями ландшафт – представлял собой огромную могилу. Место оказалось гибельной ловушкой, устроенной для тысяч и тысяч марсиан пои помоши неведомой субстанции, обрушившейся неизвестно откуда и поглотившей их, когда…

Когда что?

Стоявшая перед моими глазами скульптурная композита лежала далеко за пределами воображения. Я не представлял что за оружие это совершило, не имел понятия – какие обстоятельства могли спровоцировать конфликт между двумя цивилизациями. Вероятно, более весомые, нежели стремление человечества сколотить небольшую межпланетную империю не обращая внимания на всякий мусор вроде чаек, ковром покрывавших море в районе Заубервилля.

Я не мог представить, как именно это произошло. Зато видел мертвых.

Ничто не меняется. На расстоянии в одну тысячу и еще пятьдесят световых лет от дома я наблюдаю все то же дерьмо.

Мобилизирующий костюм натужно заскрипел, пытаясь выполнить задачу. Однако техника не смогла приподнять меня с уровня поверхности. Кажется, пришло время избавиться от висевшего за плечами груза. Кнопка аварийного сброса сработала более или менее нормально. Освободившись, я потянул за ремень «Санджета». Застрявший на пилотируемом модуле лазер не поддавался. Несколько секунд я пытался вырвать оружие из капкана. Потом бросил ремень, стараясь высвободить «Санджет» с противоположной стороны.

– Ладн…… вач. Если… рав…… оитли.

Карера. Сигнал то и дело пропадал, искажаемый переотражениями внутри порта. Он уже идет за мной. «Санджет» застрял окончательно.

Брось его!

И остаться с голым пистолетом? Против полисплава? Внутри надрывался голос Вирджинии Видауры: Оружие расширяет возможности. Ты сам – убийца и разрушитель. Ты – самое сильное звено, с оружием или без него. Брось лазер! Я подавил усмешку. Окей, Вирджиния. Как скажешь.

Шатаясь, я побрел по входному тоннелю порта, на ходу доставая пистолет. Вдоль коридора сплошь стояли ящики с имуществом «Клина». Радиомаяк лежал, второпях сброшенный на пол. Похоже, на него натолкнулся сам Карера. Ближайший ко мне ящик был взломан. Пустой оказалась секция, где обычно лежал гранатомет «Филипс».

Вся сцена носила отпечаток спешки, но характерной скорее для обученного солдата. Образ контролируемой скорости. Сноровка, обычная для человека, занятого своим делом. Карера явно в своей тарелке.

Уматывай отсюда. Скорее, Так.

Я нырнул в следующий зал. Зашевелились марсианские машины. Они разбегались от меня, словно ощетинившись в испуге. Следуя нарисованным стрелам, я брел за машинами, что-то бормотавшими себе под нос.

Нет, не иди по стрелкам…

Свернув налево, я двинулся вперед по коридору, не обследованному нашей экспедицией. Некоторое время машины шли следом, потом отстали и повернули назад.

Вдруг показалось, что я слышу какое-то движение. Глаза метнулись из стороны в сторону, потом вверх. Уже смешно. Возьми себя в руки, Так. Это всего лишь тетрамет. Ты принял большую дозу и теперь ловишь обычные глюки.

Еще несколько залов и переходы – криволинейные, то и дело пересекавшиеся, но всегда просторные и с