— Если бы вы знали, какой пронизывающий восточный ветер дует здесь зимой, миссис Блайт, вы, возможно, не были бы такого высокого мнения о виде на море. Сегодня здесь тоже довольно прохладно. Как бы вы не простудились в этом тонком платье. Хотя оно, конечно, очень красивое. Вы еще достаточно молоды, чтобы думать о нарядах и развлечениях. Я же утратила всякий интерес ко всему бренному и преходящему.

Шагая домой в зеленоватых сумерках, Аня чувствовала, что вполне удовлетворена состоявшейся беседой.

— Трудно, конечно, рассчитывать на миссис Черчиль, — говорила она стайке скворцов, проводивших заседание на расчищенном под пашню участке леса, — но я думаю, что немного взволновала ее. Ей явно не понравилось, что люди думают, будто Олден может быть отвергнут какой-нибудь девушкой. Что ж, я сделала то, что от меня зависело, побеседовав со всеми заинтересованными лицами, кроме мистера Чейза. Но не представляю себе, как я могла бы взяться за него, если я с ним даже незнакома. Интересно, имеет ли он хоть малейшее понятие о том, что Олден и Стелла питают склонность друг к другу? Вероятно, нет. Стелла, разумеется, никогда не решится пригласить Олдена к себе домой. Так что же мне делать с мистером Чейзом?

Было явно что-то сверхъестественное в том, как все складывалось, — складывалось именно так, чтобы помочь ей в ее затруднениях. В один из вечеров в Инглсайд зашла мисс Корнелия и предложила Ане пойти вместе с ней в дом Чейзов.

— Я собираюсь попросить Ричарда Чейза пожертвовать деньги на новую печь для церкви. Вы не согласитесь пойти со мной, чтобы оказать мне моральную поддержку? Мне ужасно не хочется иметь с ним дело один на один.

Они застали мистера Чейза сидящим на парадном крыльце. Длинные ноги и длинный нос делали его очень похожим на задумчивого журавля. У него были несколько прядок волос, зачесанных на лысую макушку, и весело поблескивающие серые глаза. В этот момент он думал о том, что спутница старой Корнелии, судя по всему, жена доктора и что фигура у нее очень хороша. Что же до кузины Корнелии, приходившейся ему троюродной сестрой, то она, на его взгляд, была чуточку слишком плотного сложения, да и ума имела не больше, чем кузнечик, но в целом он считал, что она совсем неплохая старая кошка, если только всегда гладить ее по шерсти.

Он любезно пригласил их в свою маленькую библиотеку, где мисс Корнелия тут же уселась в кресло, не упустив случая немного поворчать.

— Что за страшная жара сегодня! Боюсь, будет гроза. Боже милосердный! Ричард, какой у вас громадный кот!

В числе домочадцев Ричарда был необыкновенно большой желтый кот, который как раз в этот момент решил вспрыгнуть на колени к хозяину. Ричард нежно погладил кота.

— Томас Рифмоплет показывает миру, каким должен быть кот, — сказал он. — Не правда ли, Томас? Посмотри на свою тетю Корнелию, Томас. Обрати внимание, как злобно взирает она на тебя очами, что созданы, чтобы излучать только доброту и любовь.

— Не смейте называть меня тетей этой зверюги, — резко запротестовала миссис Эллиот. — Шутки шутками, но вы заходите в них слишком далеко.

— Неужели вам было бы приятнее считаться тетей Недди Черчилла, чем тетей Рифмоплета? — с грустью спросил Ричард Чейз. — Недди — обжора и пьяница, разве не так? Я слышал, что вы берете на заметку все его прегрешения? Разве вы не предпочли бы быть тетей такого прекрасного честного кота, как Томас, с совершенно безупречной репутацией в том, что касается виски и кошек?

— Бедный Нед — человеческое существо, — возразила мисс Корнелия. — Я не люблю кошек… Это единственный недостаток, какой я нахожу в Олдене Черчиле. Он тоже отличается престранной любовью к кошкам. Бог знает, откуда это у него — его отец и мать всегда терпеть их не могли.

— Какой он, должно быть, здравомыслящий молодой человек!

— Здравомыслящий! Ну, да, пожалуй, он довольно здравомыслящий, если не считать его отношения к кошкам и увлечение теорией эволюции. Это он тоже унаследовал никак не от матери.

— Знаете, миссис Эллиот, — сказал Ричард Чейз торжественно, — я тоже втайне склоняюсь к поддержке теории эволюции.

— Вы уже говорили мне об этом прежде. Верьте во что хотите, Дик Чейз… Чего же еще ожидать от мужчины? Слава Всевышнему, никто никогда не заставит меня поверить, что я произошла от обезьяны.

— Я признаю, что по вашему виду, миловидная вы женщина, этого не скажешь. Я не вижу никакого сходства с обезьяной в вашей румяной, довольной, в высшей степени приятной физиономии. И все же ваша далекая прародительница прыгала с ветки на ветку, помогая себя хвостом. Наука доказывает это, Корнелия… можете спорить, можете не спорить.

— Не буду. Я не собираюсь дискутировать с вами ни по этому, ни по какому другому вопросу. У меня есть моя собственная религия, и в ней не фигурируют никакие предки-обезьяны. Между прочим, Ричард, я хотела сказать вам, что Стелла выглядит в это лето не такой бодрой, какой мне хотелось бы ее видеть.

— Она всегда плохо переносит жару. Ее силы восстановятся, когда станет прохладнее.

— Надеюсь, что так. Лизетта тоже восстанавливала силы к концу каждого лета — кроме последнего, Ричард. Не забывайте об этом. Стелла такая же хрупкая, как ее мать. То, что она вряд ли выйдет замуж, пожалуй, даже неплохо.

— Почему она вряд ли выйдет замуж? Я спрашиваю из любопытства, Корнелия, из чистого любопытства. Процессы женского мышления чрезвычайно интересуют меня. Из какой посылки вы вашим собственным восхитительно бесцеремонным образом делаете вывод, что Стелла вряд ли выйдет замуж?

— Ну, Ричард, если говорить откровенно, она не из тех девушек, что пользуются успехом у мужчин. Она хорошая и милая, но она не нравится мужчинам.

— У нее были восхищенные обожатели. Мне пришлось потратить изрядную часть моего состояния на покупку и содержание дробовиков и бульдогов.

— Я полагаю, они восхищались вашим богатством. У них было легко отбить охоту ухаживать за ней, не так ли? Всего лишь один залп ваших саркастических замечаний, и они спасались бегством. Если бы им действительно была нужна Стелла, ваш сарказм стал бы для них не большим препятствием, чем ваши воображаемые бульдоги. Нет, Ричард, вы должны признать, что Стелла не та девушка, которая завоевывает завидных поклонников. Лизетта, как вам известно, тоже не пользовалась большим успехом. До того как появились вы, у нее не было кавалеров.

— Но разве я не стоил того, чтобы подождать моего появления? Бесспорно, Лизетта была разумной молодой женщиной. Не хотите же вы, чтобы я отдал мою дочь первому встречному? Мою звезду, которая, вопреки всем вашим пренебрежительным замечаниям, вполне могла бы блистать во дворцах королей?

— У нас в Канаде нет королей, — отрезала мисс Корнелия. — Я не отрицаю, что Стелла прелестная девушка. Я говорю лишь, что мужчины, похоже, не видят этого, и, учитывая то, какая она хрупкая, я считаю, что это даже неплохо. Да и для вас это тоже к лучшему. Вам не обойтись без нее… вы были бы беспомощны, как младенец. Ну, пообещайте нам пожертвовать деньги на печь для церкви, и мы уйдем. Я знаю, что вы умираете от желания снова взяться за книгу.

— Восхитительная, видящая всех насквозь женщина! Сокровище, а не кузина! Я признаю это, я действительно умираю… Но никто, кроме вас, не был бы ни настолько проницателен, чтобы понять это, ни настолько благожелателен, чтобы спасти мою жизнь, действуя соответствующим образом. Ради какой суммы вы меня отвлекаете?

— Можете пожертвовать пять долларов.

— Никогда не спорю с дамами. Пять долларов, так пять долларов. Ах, уходите? Она никогда не теряет времени, эта необыкновенная женщина! Как только ее цель достигнута, она немедленно оставляет вас в покое. В наши дни таких кошек уже не разводят. Доброй ночи, жемчужина среди кузин!

За все время визита Аня не произнесла ни слова. А зачем бы она стала говорить, если миссис Эллиот, не ведая о том, делала за нее все, что нужно, да еще так искусно? Но, провожая их обеих, Ричард Чейз вдруг наклонился к Ане и произнес доверительно: