утешение для меня то, что у Джона будет такая хорошая жена, чтобы позаботиться о нем, когда его мать скончается, — огромное утешение, мисс Ширли.

— Джанет — прелестная женщина, — с теплотой заметила Аня.

— Прелестная! Прекрасный характер, — согласилась миссис Дуглас. — И великолепная хозяйка. Я никогда не была хорошей хозяйкой. Здоровье не позволяло, мисс Ширли. Меня глубоко радует то, что Джон сделал такой разумный выбор. Я надеюсь и верю, что он будет счастлив. Он мой единственный сын, мисс Ширли, и я всем сердцем желаю ему счастья.

— Разумеется, — глупо ответила Аня. Впервые в жизни она чувствовала себя глупо. И никак не могла понять почему. Казалось, ей совершенно нечего сказать этой милой, улыбающейся, ангельского вида старушке, которая так ласково поглаживала ее руку.

— Поскорее приходи снова повидать меня, дорогая Джанет, — с любовью сказала миссис Дуглас, когда гостьи собрались уходить. — Ты так редко у нас бываешь. Но я надеюсь, что совсем скоро Джон приведет тебя, чтобы ты осталась здесь навсегда.

Аня, случайно взглянувшая в этот момент на Джона Дугласа, явно содрогнулась от ужаса. Он выглядел так, как мог бы выглядеть человек, подвергаемый пытке, когда его палачи поворачивают дыбу так, что терпеть боль уже почти невозможно. Она решила, что он, должно быть, болен, и поспешила увести бедную, отчаянно покрасневшую Джанет.

— Правда же, старая миссис Дуглас — милейшая женщина? — сказала Джанет, когда они уже шли по дороге.

— Мм… — рассеянно отозвалась Аня. Она терялась в догадках, почему у Джона Дугласа был такой вид.

— Она ужасная страдалица, — продолжила Джанет сочувственно. — У нее бывают мучительные приступы. Джон всегда очень тревожится за нее. Он даже боится оставлять ее одну дома.

Три дня спустя Аня пришла из школы домой и застала Джанет плачущей. Слезы и Джанет — это казалось столь несовместимым, что Аня пришла в полное смятение.

— О, что случилось? — воскликнула она с тревогой.

— Я… мне сегодня исполнилось сорок, — всхлипнула Джанет.

— Но вчера вам было почти столько же, и вы от этого не страдали, — утешала Аня, стараясь говорить без улыбки.

— Да… но, — продолжила Джанет с трудом, глотая слезы, — Джон Дуглас не хочет сделать мне предложение.

— Ax… он сделает… непременно сделает, — сказала Аня, запинаясь. — Дайте ему только время, Джанет.

— Время! — воскликнула Джанет с неописуемым презрением. — У него было двадцать лет. Сколько ему еще нужно?

— Вы хотите сказать, что Джон Дуглас ухаживает за вами двадцать лет?

— Да. И никогда даже не упоминал о женитьбе. И теперь я уже не верю, что он когда-нибудь это сделает. Я никогда ни одному смертному ни словечка об этом не говорила, но теперь чувствую, что просто должна с кем-то поделиться своим горем, а иначе сойду с ума! Джон Дуглас начал ходить со мной двадцать лет назад, когда еще жива была моя мать. Ну, и все приходил к нам и приходил, и через некоторое время я начала вязать одеяла и все такое прочее, но он никогда и не заикнулся о свадьбе, только все приходил и приходил. И я ничего не могла с этим поделать. Моя мать умерла, когда мы с ним проходили так вместе восемь лет. Я думала, может, хоть теперь он заговорит, когда увидит, что я осталась совсем одна на свете. Он проявил настоящую доброту и сочувствие и делал для меня все, что мог, но так и не сказал: «Поженимся!» Так все и идет до сих пор. Люди винят в этом меня. Говорят, что я не выхожу за него, так как его мать тяжело больна, а я не желаю утруждать себя уходом за ней. Но я с радостью стала бы ухаживать за матерью Джона!.. Но пусть думают, что хотят. Пусть уж лучше осуждают меня, чем жалеют. Это так унизительно, что Джон не делает мне предложение. И почему? Мне кажется, что если бы я только знала причину, я не страдала бы так.

— Может быть, его мать вообще не хочет, чтобы он на ком-то женился, — предположила Аня.

— Да нет же, она хочет! Она часто говорит мне, что очень хотела бы, чтобы Джон женился, прежде чем пробьет ее смертный час. И она всегда делает ему намеки — вы и сами на днях слышали. Я думала, сквозь землю провалюсь.

— Это выше моего понимания, — растерянно сказала Аня. Она вспомнила Людовика Спида. Но случаи были несопоставимы. Джон Дуглас не был человеком того же склада, что Людовик. — Вам следовало бы выказать больше твердости, Джанет, — продолжила он решительно. — Почему вы не прогнали его давным-давно?

— Я не могла, — жалобно простонала бедная Джанет. — Понимаете, Аня, я всегда ужасно любила Джона. И он мог приходить или не приходить — это не имело значения, так как здесь все равно нет никого другого, за кого я хотела бы выйти замуж.

— Но тем самым вы смогли бы заставить его высказаться, как подобает мужчине, — настаивала Аня.

Джанет покачала головой:

— Нет, думаю, что не смогла бы. Да я боялась и пробовать: он подумал бы, что я и вправду не хочу его видеть, и ушел бы насовсем. Наверное, я слабохарактерная, но такие уж у меня чувства. И я ничего не могу с этим поделать.

— Вы можете, Джанет! Еще не поздно. Займите твердую позицию. Дайте понять этому человеку, что вы больше не намерены терпеть его нерешительности. Я поддержу вас.

— Не знаю, — сказала Джанет с безнадежностью в голосе, — не знаю, наберусь ли я когда-нибудь смелости. Это тянется так давно. Но я подумаю о вашем предложении.

Аня чувствовала, что разочаровалась в Джоне Дугласе. Он очень понравился ей, и она никак не предполагала, что он из тех мужчин, которые могут безответственно играть чувствами женщины в течение двадцати лет. Ему, несомненно, нужно дать урок! И Аня с мстительным чувством в душе думала о том, какое удовольствие доставило бы ей подобное зрелище. Поэтому она пришла в восторг, когда на следующий вечер, шагая рядом с ней на молитвенное собрание, Джанет заявила, что собирается «выказать твердость».

— Я дам понять Джону Дугласу, что не намерена больше позволять ему топтать мои чувства.

— Вы совершенно правы! — подчеркнуто заявила Аня.

Когда молитвенное собрание закончилось, Джон Дуглас подошел к Джанет со своей обычной просьбой. Джанет выглядела испуганной, но решительной.

— Нет, спасибо, — сказала она ледяным тоном. — Я отлично знаю дорогу домой. И это неудивительно, если учесть, что я хожу по ней сорок лет. Так что вам нет необходимости утруждать себя, мистер Дуглас.

Аня смотрела на Джона Дугласа и в ярком свете луны снова увидела последний поворот дыбы. Без единого слова он отвернулся и зашагал прочь по дороге.

— Стойте! Стойте! — отчаянно закричала вслед ему Аня, совершенно не думая об остальных ошеломленных свидетелях этой сцены. — Мистер Дуглас, стойте! Вернитесь!

Джон Дуглас остановился, но не двинулся назад. Аня подлетела к нему, схватила за руку и прямо- таки потащила обратно к Джанет.

— Вы должны вернуться, — бормотала она умоляюще. — Это все ошибка, мистер Дуглас… все это моя вина. Я заставила Джанет так поступить. Она не хотела… но теперь все в порядке, правда, Джанет?