ложитесь спать!
Увы! Зефирину понесло, к тому же Каролюс насмешливо шепнул ей:
– Черта с два! Ты не осмелишься продолжать, дура набитая!
Словно маленькая фурия, Зефирина вырвалась из рук карлика. Она скатилась по лестнице с криком:
– У меня только одна мама на небесах! Я не хочу другую! Я не хочу эту даму! Папа, мой дорогой папа, не женитесь на ней, она злая, злая, я это чувствую… Если хотите жениться, возьмите в жены Пелажи…
Зефирина бросилась в объятия своего отца. Роже де Багатель был совершенно поражен случившимся; было видно, что он гораздо лучше знал, как вести себя на поле боя, чем с собственной дочерью. Взгляды присутствующих обратились к графине Сан-Сальвадор. На лицах придворных читалась затаенная насмешка. Завтра при дворе в Фонтенбло, куда король намеревался отправиться, языки будут молоть без умолку.
Очень бледная, графиня не шелохнулась. Казалось, она превратилась в мраморную статую. Только по стиснутым на кружевной скатерти рукам можно было догадаться о ее чувствах.
– Ну ладно, Багатель, дай мне ее успокоить! – сказал король. – Я умею разговаривать с детьми!
Франциск I привлек Зефирину к себе на колени:
– Ну что это за каприз, Зефирина? Ты же моя подружка!
– Нет! Теперь нет!
Зефирина отчаянно отбивалась. Крепкой рукой король удерживал маленькую взбешенную девчонку у себя на коленях.
Зефирина, нагая под легкой рубашкой, почувствовала, как сквозь серо-серебряные чулки, подвязанные к королевским штанам, в ее детское тело внезапно проникает тепло. Она была смущена и взволнована; ей одновременно хотелось и убежать и расслабиться сидя на коленях, ибо ей нравился тот мужской запах, что исходил от него.
– Ты же видишь, мы любим друг друга!
Король легонько ласкал лицо Зефирины шелковистой бородой. Она на секунду закрыла свои зеленые глаза, но тут же открыла их, бросив горячий упрек:
– Вы не имели права говорить папе, чтобы он женился!
– Я делаю что хочу! Ведь я король! – возразил Франциск.
Очарование было нарушено. Зефирина выпрямилась с вызывающим видом, словно маленькая фурия:
– Тогда занимайтесь своей кобылой!
– Моей кобылой?! – удивился король.
– Именно так…
Зефирина выпалила единым духом:
– Жила-была торговка печенкой, которая сказала себе: «Клянусь честью, Франсуаза де Фуа будет в следующий раз кобылой короля!»
Раздался сдавленный крик. Не вынеся подобного скандала, госпожа де Фуа сочла за лучшее упасть в обморок.
Придворные с трудом удержались, чтобы не расхохотаться.
Франциск I в ярости поднялся:
– Этот ребенок совершенно невозможен, Багатель! Ты должен ее укротить, как дикую необъезженную лошадь.
Король дал своим людям знак, что собирается уходить.
В отчаянии от того, что вызвал неудовольствие монарха, Роже де Багатель рассыпался в извинениях.
– Да, сир, я отдам ее в монастырь!
– Ты прав, надо обучить ее хорошим манерам, – одобрил король.
Каролюс усмехался, спрятавшись под столом. Зефирина с большим удовлетворением взирала на весь этот беспорядок, причиной которого стала ее маленькая персона.
– Но меня, дорогое дитя, меня ты выслушаешь!
Сладкий и мелодичный голос графини де Сан-Сальвадор возвысился над царившей суматохой. Шелестя парчовым платьем, донья Гермина плыла, едва касаясь плиток пола, по направлению к девочке. Словно кролик, завороженный взглядом хищной птицы, смотрела Зефирина на приближающуюся к ней даму в черном.
Улыбка мадонны озаряла прекрасное лицо графини. Ее дивные черные глаза пристально и нежно смотрели на девочку.
– Дорогая, дорогая малютка…
Сильнейшее очарование доньи Гермины подействовало на Зефирину. Внезапно ей захотелось отказаться от своего буйного поведения. «Ах! Упасть в эти радушные объятия, спрятать голову на этой материнской груди, вдохнуть этот чарующий запах!» Скрытая от всех насмешка разрушила волшебство. Это был ее злой ангел Каролюс; он шептал, скорчившись под столом:
– Трусиха, бояка, зайчиха…
В то же мгновение графиня нежно приблизила свои пурпурные губы к девочке, чтобы запечатлеть поцелуй на ее кудрях.
Дальнейшее произошло само собой. Зефирина вскинула голову:
– Вы никогда не будете моей мамой! – завопила маленькая дикарка.
Словно маленькая ведьма, она вонзила ногти в бледные щеки доньи Гермины.
Все вскрикнули одновременно, а громче всех графиня, которая не могла вырваться из маленьких острых коготков юной тигрицы, придворные, король, Франсуаза де Фуа, Роже де Багатель, Пелажи, Ла Дусер… ну и суматоха поднялась!..
Никто не мог вырвать добычу из рук дрянной девчонки.
– Она взбесилась… Она ведьма, бейте ее по рукам… Тащите за волосы… Ах, наконец! Это просто чудовище, уведите ее!
Ла Дусеру удалось оторвать Зефирину от ее жертвы.
Девочке еще хватило времени на то, чтобы посреди безумия, охватившего, казалось, весь пиршественный зал, заметить, как король и Роже де Багатель утешают графиню, упавшую в полуобморочном состоянии на кресло; мелкие капельки крови выступили у нее на щеках.
Видя это, Зефирина испытала огромное наслаждение. Она увидела, как прибежал на своих кривых маленьких ножках Каролюс, неся влажную тряпицу для своей госпожи; затем Зефирина уже не видела ничего.
Она чувствовала, что ее уводят в комнату, таща за собой, словно куль. Ее заперли на два поворота ключа.
Зефирина вновь оказалась одна в темноте. Она долго-долго плакала, прежде чем уснуть на рассвете под крики водоносов.
ГЛАВА VI
МОНАСТЫРЬ
– Господин маркиз, ваш отец, сейчас в приемной, мадемуазель де'Багатель! – предупредила мать Мария-София д'Анжелюс.
Зефирина весело отложила лютню, на которой наигрывала мелодию.
– О, вам везет, Зефи. Я надеялась, что это ко мне! – воскликнула юная девушка с круглым и свежим лицом.
– Идемте со мной, Луиза! – предложила Зефирина.
Девушки-подростки пробежали через зал со стрельчатыми сводами монастыря Сен-Савен, тогда как около сорока их соучениц, все – девушки из очень знатных семей, продолжали сидеть над вышивками, рисунками или за чтением Святого Евангелия.
– Не идите, а скользите, мадемуазель де Багатель, а вы, мадемуазель де Ронсар, держите выше голову! Следите за осанкой, барышни! – строго сказала мать Мария-София д'Анжелюс, которая никогда не шутила, когда речь шла о манерах.
Зефирина бросила заговорщический взгляд на свою подругу. Они выждали, когда монахиня повернется
