– А ты сможешь зайти ко мне завтра, перед уроком плавания?

– Наверное, тебе лучше взять в учителя подругу. Ты права: я уже и без того пренебрег обязанностями и слишком много времени трачу даром.

Она-то как раз этого не говорила; он сам придумал. Чудесно? Как бы не так! Эмили едва не фыркнула – совсем в духе Ульфа, – однако вовремя сдержалась. Главная задача – не допустить Балморала на берег озера, а вовсе не научиться плавать и не преодолеть собственный страх перед водной стихией.

– Как скажешь. – Она гордо повернулась и пошла прочь.

– Черт возьми, англичанка!

Эмили не остановилась, словно и не слышала оклика. Через мгновение на плечо легла тяжелая рука. Лахлан задержал ее в густой тени, между колоннами и стеной. Молчание продолжалось несколько долгих секунд.

Эмили не выдержала первой:

– Ты что-то хотел сказать?

Балморал властно положил руки на плечи и повернул к себе. В полутьме лицо вождя казалось непроницаемой маской.

– Ты не попросила разрешения уйти.

– Еще чего! – взорвалась Эмили. Сжала кулачки и подбоченилась, приняв свою любимую воинственную позу – ту самую, которая неизменно приводила в бешенство Сибил. – Слава Богу, я не принадлежу вашему клану. Я здесь всего лишь пленница и не обязана то и дело демонстрировать почтение!

– Забавно. Только что говорила о любви и вот уже заявляешь, что я не достоин уважения. Так где же правда, англичанка?

Вопрос прозвучал насмешливо, почти издевательски. Тон вывел Эмили из себя.

– Я вовсе не сказала, что люблю тебя, а лишь то, что полюбила бы, если бы захотела. А тебе не стоит командовать всеми на свете, господин! Только самая глупая из женщин способна влюбиться в того, кто считает, что минута, проведенная рядом с ней, была потрачена зря.

– Ничего подобного я не говорил.

– Еще как говорил!

Лахлан вздохнул и признал поражение единственным известным ему способом… молчанием. После долгой паузы наконец заговорил:

– Не хотел тебя обидеть.

– Во-первых, я не сказала, что обиделась, а во-вторых, очень самонадеянно с твоей стороны это признавать.

– Никакой самонадеянности. Нетрудно заметить, как дрожат твои губы, когда ты сдерживаешь слезы, или как ты стремишься быстрее убежать, услышав не слишком приятную правду.

– Правда, как ты ее называешь, совсем не нова. А насчет дрожащих губ беспокоиться не стоит: скорее всего я просто хотела еще раз тебя поцеловать. Что ж, тем хуже для меня! Буду знать, что похоть безгранична – даже у умных женщин.

– И у умных мужчин тоже, – пробормотал Лахлан. – Раз мы оба настолько похотливы, может быть, стоит снова тебя поцеловать?

– Неужели тебе удастся выкроить время для этого бесполезного занятия?

Ответом на ехидный вопрос стал такой пылкий, такой горячий поцелуй, что Эмили едва не потеряла сознание. Как истинный повелитель, Лахлан языком раздвинул ее губы и жадно завладел ртом. То, что раньше казалось лишь ленивым удовольствием, сейчас превратилось в неистребимую страсть. Руки по- хозяйски властно исследовали каждый уголок тела, прикасались с невозможной, непостижимой интимностью – безрассудным чувственным ласкам не мешала даже одежда. Эмили не сопротивлялась, а лишь просила большего – и легкими стонами, и по-кошачьи гибкими движениями.

Этого она хотела. К этому стремилась. Об этом мечтала.

Вот возлюбленный поднял ее и прижал спиной к холодной каменной стене. Но холод почему-то не мешал, не раздражал. Внутренний жар мог согреть даже камни. Лахлан прижался всем телом, а уже знакомый твердый выступ терся о живот, явственно проявляясь даже сквозь одежду. Эмили вздрогнула от удовольствия, но тут же попыталась отстраниться – наслаждение граничило с мукой.

Лахлан быстро поднял ее юбку и обнажил ноги. Инстинкт тут же подсказал единственно возможный ответ: Эмили крепко обвила ногами его бедра и сама принялась тереться о напряженную, почти каменную, плоть – теперь источник наслаждения скрывался лишь за пледом Лахлана. С каждым движением стрелы удовольствия становились все острее. Возлюбленный тоже двигался в такт ее движениям, обостряя ощущения.

И вдруг все кончилось. Движение замерло, а волшебные губы отстранились.

– Лахлан? – вопросительно прошептала Эмили. Сейчас ее не волновало даже то обстоятельство, что вопрос прозвучал почти как мольба.

– Мы уже не одни в зале, – едва слышно ответил он и, освободившись от сжимавших бедра ног, опустил Эмили на пол.

Она стояла, покачиваясь и едва не падая. Слова обрели смысл лишь через несколько секунд. Но вот наконец и до нее долетели посторонние звуки; они проникли сквозь сбивчивое затрудненное дыхание и гулкое биение сердца. Судя по голосам, возле камина собрались воины – целая группа. Они явно ждали вождя.

Слезы разочарования подступили так стремительно, что Эмили не смогла их сдержать.