столетию. А он знал, что когда-то их было много. Они упоминались во многих текстах в его библиотеке в башне.
Пока что он не мог найти эти жалкие документы, и учитывая то, что замок был огромным, кому-то же могло прийти в голову, что следовало бы следить за тем, что твориться в его собственной библиотеке!
Согласно легендам, у них даже был оригинал Договора, который был подписан между расами людей и эльфов. Где-то. Только Богу известно где. Как они могли не знать?
Потому что, скривившись, ответил он сам себе, когда так много времени проходит, что рассказ становится слишком удалённым от момента своего происхождения, он теряет многое от своей истинности.
Хотя, исполненный сознания долга, он рассказывал своим сыновьям легенды Келтаров, про себя он думал, что рассказы за прошедшее тысячелетие были несомненно малость приукрашены, возможно, это был придуманный вымысел-миф, чтобы оправдать необычные способности Келтаров. И хотя он подчинялся своим клятвам, часть его разума никогда полностью не верила во всё это. Их каждодневные цели были уже достаточным назначением: обычаи Друидов, отмечающие поры года, забота о жителях Баланоха, обучение его сыновей и его собственные исследования. У него не было нужды верить во всё остальное.
Печальная истина была даже не в том, что он действително верил, что было некое древнее зло в промежуточном пространстве.
Как много мы забыли и потеряли, размышлял он. Он едва ли предавался мыслям о легендарной расе, которая якобы направила Келтаров по их пути. До тех пор, пока его сын не пошёл и не нарушил свою клятву, таким образом преступая якобы подписанный Договор, существование которого давно уже было скорее мифом, чем реальностью.
Ну вот, мрачно думал он, сейчас по крайней мере мы знаем, что старинные легенды были правдивыми.
Малое утешение в этом.
Нет, его поиск не увенчался нахождением ни единой капли полезной информации. Более того, он начал бояться, что Келтары были непростительно беспечными в своём охранении древнего знания, что нарушенная Дэйгисом клятва была всего лишь ещё одним провалом в длинном списке неудач.
Он подозревал, что они перестали верить столетия назад, отталкивая прочь мантию могущества, которое взыскивало слишком высокую цену. За многие поколения, Келтары мужчины становились всё больше и больше замкнутыми, утомлённые защитой тайн камней, уставшие скрываться на холмах и измученные теми боязливыми взглядами, которые бросали в их сторону. Уставшие до чёртиков быть непохожими на всех.
Когда невежественные годы уступили дорогу более просвещённому времени, Келтары, кажется, пожелали избавиться от груза своего прошлого.
Его сын думал, что он потерпел неудачу, но Сильвен знал больше. Они все потерпели неудачу.
Завтра они засядут за древние писания и займутся поисками заново. Сильвену не хватало мужества сказать своему сыну, что он почти закончил поиски, и если был какой-то ответ, который можно было в них обнаружить, то он оказался слишком тупоголовым, чтобы распознать его.
Его глаза сузились, и его мысли повернулись к девушке, которую его сын привёл с собой. Когда ураган разбудил его - ураган, подобный которому он слышал только несколько раз до этого -он бросился на улицу, молясь, чтобы это было возвращение Дэйгиса.
Ушло некоторое время на то, чтобы рассеялся туман, и хотя он звал, Дэйгис не отвечал.
Когда туман исчез, Сильвен понял почему.
По мнению Сильвена, это была та девушка, которая могла ещё доказать, что была их самой прекрасной надеждой. Поскольку его сын любил её - а он любил, хотя не знал этого сам - а зло не любило. Зло пыталось совратить, овладеть и поработить, но оно не испытывало чувств к объекту своего желания. До тех пор, пока любовь была жива в Дэйгисе, у них была зацепка, какая бы маленькая она не была.
О, он и девушка сблизятся, решил Сильвен. Она узнает о том молодом Дэйгисе, который когда-то бродил по этим вересковым холмам, взращивая землю и исцеляя крошечных зверьков, благородный Дэйгис с неистовым сердцем. Он и Нелл проследят за этим. Одарённость Дэйгиса всегда склонялась к целительному искусству, и сейчас он нуждался в исцелении сам.
Если девушка ещё не любила его сына - у него не было достаточной возможности изучить её - он сделает всё, что было в его власти, чтобы завоевать её для него.
Не суйся к ним, горько предостерёг его Дэйгис, имея в виду древнее зло внутри него.
Но Сильвен сунулся. Сильвен всегда совался. И несмотря на преграды, которые его сын воздвиг, чтобы приглушить его, оно ударило в ответ, и Сильвен был буквально полностью потрясён тем, что делалось внутри Дэйгиса.
Глава 18
«Я знаю, что я сплю», заявила Хло словоохотливо на следующее утро, пока спускалась по лестнице в главный зал. Она скользнула в кресло, присоединившись к Сильвену, Дэйгису и женщине, с которой она ещё не была знакома - э-э, не снилась ещё ей - чтобы позавтракать.
Три пары глаз смотрели на неё, выжидая, и, воодушевлённая вниманием, она продолжила.
«Я знаю, что я не пользовалась только что эквивалентом маленькой надворной постройки с признаками туалета». С соломкой вместо туалетной бумаги, не меньше. «И я не одета на самом деле в платье, и я точно не обута» - она посмотрела на пальцы ног - «в маленькие атласные туфельки с ленточками». Выпрямившись в кресле, она зачерпнула ложкой варенье с блюда. «И я знаю, что это клубничное варенье всего лишь фикция - оу - что это?» Её губы скривились.
«Томатные консервы, м'дорогая», мужчина, который был опознан ею ранее во сне, как Сильвен, мягко ответил с улыбкой, которую пытался скрыть.
Нехорошо, подумала Хло. Во сне, видящий сон сам решал, какой вкус имела еда. Она думала о сладком клубничном варенье, а получила мерзкий, неподслащённый овощ. Ещё одно подтверждение, подумала она печально, как будто она нуждалась в этом. Она обвела взглядом стол в поисках питья.
Дэйгис пододвинул ей через стол кружку с жирным молоком.
Она жадно пила, глядя на него украдкой поверх ободка. У неё были эротические сны о нём всю ночь. Пугающе реальные сны, в которых он брал её любым возможным способом, которым мужчина мог овладеть женщиной. И ей нравилась каждая минута этого, она проснулась, чувствуя себя такой нежной и игривой, почти мурлыкающей. Его чёрные волосы были стянуты назад в свободной косе. Он был одет в расшнурованную льняную рубашку, которая открывала греховную гладь золотистой, мускулистой груди. Большой, красивый мужчина. Сексуальный, жуткий мужчина.
Хло не была глупой. Она знала, что не спала. Часть её осознала это прошлой ночью, или она не упала бы в обморок. Это, под странным видом, казалось доказательством самим по себе: спящий разум, теряющий сознание от ”реальности” своего собственного сна? И уже бессознательный разум, соскальзывающий в бессознательное состояние? Она могла бы запутаться в этих мыслях, если бы их обдумывала слишком долго.
После пробуждения этим утром, она бродила по верхнему этажу, сновала по коридорам, заглядывала в комнаты и выглядывала из окон, складывая вместе кусочки информации. Она трогала, рассматривала, трясла, даже сломала пару маленьких вещичек, которых она посчитала заменимыми, как часть своего исследования.
Всё это, текстуры и запахи, и вкусы были просто слишком реальными, чтобы быть фикцией её бессознательного разума. К тому же, сны имели ограниченное средоточие; они не дополнялись периферийно появляющимися за окнами охранниками и прислугой, исполняющими обязанности, о которых она никогда не имела представления.
