- Что случилось?

   - Я могу с вами поговорить? - я изо всех сил старалась выглядеть уверенной и невозмутимой.

   Светлая бровь приподнялась, выражая одновременно насмешку, недоумение и превосходство.

   - Уже говоришь. И дверь закрой.

   Я неохотно подчинилась.

   - Я увольняюсь.

   - Причина? - вся его поза источала холодность и бешенство. - У тебя только недавно закончился испытательный срок. Я тебя принял. Получаешь ты прилично.

   - Я все равно увольняюсь, - упрямо повторила я. - Дядя с тетей нашли новую работу для нас с сестрой.

   Он мне ни капли не поверил. Провел рукой по прилизанным волосам, стараясь пригладить их еще больше, и неожиданно кивнул.

   - Ладно. Сегодня отработаешь, потому что замену я найти все равно не успею, и свободна.

   Я не сдержалась и облегченно улыбнулась уголками губ.

   - Спасибо.

   - После работы зайди ко мне.

   Я испытывала настолько сильное облегчение, что даже ноги дрожали. Вот честно. Я уже всякого себе напридумывала, успела себя накрутить и совсем не ожидала настолько быстрого согласия. Такое ощущение, как будто с тебя неожиданно поводок сняли - моментальное опьянение. В ту ночь я танцевала с особой отдачей, как в последний раз. Рядом с моей тумбой собралась толпа народу, правда, охрана все равно близко не допускала. Определенно, я была в ударе.

   Закончив, я заскочила в душ, оделась и вспомнила о Сафронове уже у выхода. Досадливо хлопнула себя по лбу и поднялась к нему.

   - Пойдем, - он подкрался сзади, и я вздрогнула и почти отскочила от мужчины, только он все равно крепко удержал за плечи. - Я уже заждался.

   - Я не думаю, что это хорошая идея. Давайте я...

   Сафронов неожиданно обхватил меня одной рукой за шею, сжимая и ограничивая воздух, а другой, когда я собралась закричать, грубо закрыл мне рот.

   - Только вякни, - нежно прошептал мужчина, и голос настолько контрастировал с грубыми прикосновениями, что становилось еще больнее. Я зажмурилась и начала извиваться, пытаясь острыми каблуками задеть и сделать больно. Меня грубо встряхнули и потащили в кабинет. - Хватит вертеться! - не выдержав, рявкнул Сафронов.

   В дверях мы застряли, потому что я изо всех сил царапалась и сопротивлялась, цепляясь за косяки, дверную ручку, за стенку, ломая ногти в кровь. Больно, но еще больнее было представлять, что может со мной сделать этот ублюдок. Сафронов убрал руку от моего рта и попытался перехватить руки. Я заорала:

   - Помогите! Пожалуйста! Помоги...

   Перед тем как дверь с треском закрылась, а ублюдок со всей силы жахнул меня по лицу, я каким-то невероятным образом заметила промелькнувший черный костюм Анжелы. Она стояла вдалеке, ее еле видно было в тени лестницы, но она все видела. И наблюдала, я точно знала. И Анжела меня слышала. Она не дура, она не могла не понимать, что здесь происходит. И удар наотмашь она тоже видела.

   Дальше...дальше начался тот кошмар, который я старалась всю свою оставшуюся жизнь забыть и вычеркнуть из памяти. Это не со мной происходит, это не могло случиться со мной. Невозможно. Только вот именно я отлетаю и ударяюсь копчиком об столешницу, а потом еще от одного удара, полученного в пылу борьбы, съезжаю вниз и прикладываюсь головой.

   Я кричала, пыталась дотянуться до ненавистного лица и выцарапать глаза. Билась, лягалась с такой силой, которой в нормальном состоянии не могло быть. Но только Сафронов все равно был больше и сильнее. Ему не стоило никакого труда схватить обе руки и сжать их в своей одной так, что хрустнули все кости.

   - Отпусти...пожалуйста...не надо...ОТПУСТИ! ОТПУСТИ МЕНЯ! НЕТ! Не на...

   - Закрой рот, сучка, - Сафронов подмял мое тело под себя, прижимая мои ноги к полу, и разорвал тонкую футболку. Юбка оказалась скрученной на талии. Я чувствовала его руку, шарящую по телу. Он не делал больно в этом смысле, но бил сильно и...ему нравилось сопротивление. Оно его не смущало. Со всхлипами я забилась еще сильнее. - Да не дергайся ты! - он жестко раздвинул мне бедра ногой, упираясь коленом в промежность. Я заорала и укусила его до крови, получив за это еще удар в живот.

   Почему не получается вздохнуть? Все тело странно онемело, я не чувствовала ничего. Сначала я даже порадовалась, что ничего не чувствую, но такое забытье продлилось не долго.

   Потом стало больно, еще больнее, чем до этого. Я закусила губу и зажмурилась. Сафронов надо мной сдавленно и облегченно застонал. Ненавижу.

   Я не знаю, что это за ощущение - подобного я не испытывала никогда в жизни, даже к деду, которого, как мне казалось, ненавидела больше всего на свете. Дикое, неконтролируемое что-то взорвалось во мне. Я поняла, что в эту минуту способна убить. Хладнокровно, без колебаний убить это чудовище, от каждого движения которого мне было адски больно. Но даже боль ушла на второй план.

   Я с силой заставила себя разлепить глаза и мутным взглядом осмотрелась вокруг, точнее, осмотрела то, что могла увидеть. Смогла почти отрешиться...от всего. Изогнула шею, рассматривая предметы, стоящие на краю стола. Слева...или справа...черт, больно как...Почти рядом было пресс-папье, на вид тяжелое. Хотя что я могу видеть, когда все плывет перед глазами.

   Я честно скажу, я не помню, о чем я думала и чем руководствовалась. Я просто знала, что если этот ад продлиться еще минуту, то я сдохну. Хорошо еще, что Сафронов, когда я перестала дергаться, ослабил захват, и не было моей боли ради его удовольствия. Я не помню, как это получилось, но я села, вернее привстала на локтях, пользуясь ослаблением контроля, и каким-то образом схватила это несчастное пресс- папье. И я...я ударила его. Господи, я действительно хотела его убить.

   Когда от удара Сафронов пошатнулся и почти сполз с меня, матерясь и держась за разбитую голову, я...я ударила еще. Он наконец-то потерял сознание и сполз с меня на бок. Низ живота и между ног все болело и...меня как будто через мясорубку перекрутили. По щекам лились слезы, стекая на шею и грудь, но я ничего не чувствовала.

   Я встала кое-как на четвереньки и постаралась подняться. Получилось с третьего раза. Я мельком взглянула на его светлые волосы, сейчас залитые кровью. Грудь мерно поднимается. Значит, жив. В прострации я простояла над телом мужчины полминуту, со всех сил сжимая тяжелое пресс-папье. Самое жуткое, в чем я потом никому не призналась, что я всерьез раздумывала над тем, убить ублюдка или нет. Я была готова переступить черту. Но что-то остановило меня и я, швырнув предмет на пол, подобрала сумку, попыталась соединить обрывки футболки и вышла.

   На лестнице по-прежнему стояла Анжела. Она с головы до ног окинула меня взглядом, заметила кровоподтеки и просто кровь. А еще она отчетливо поняла, что из кабинета не доносится ни звука.

   - А где...? - она кивнула в сторону двери.

   Горло саднило, наверное, я сорвала голос, пока кричала. Но все-таки прохрипела:

   - Ударила. Разбила ему голову.

   У женщины расширились глаза, а потом на меня посыпался отборный мат, правда, приглушенный.

   - Ты охренела, тварь? Ты хоть понимаешь, кто он и кто ты? Совсем из ума выжила?! Да тебя сейчас...

   Голова кружилась после удара об стол, а сейчас, когда я стояла без какой-либо поддержки, пульсирующая боль стала еще сильнее.

   - А теперь послушай меня, - меня трясло, шатало, мутило и разрывало от боли. - если ты меня не выпустишь, то весь город узнает об этом. Твоего шефа посадят, тебя тоже.

   Анжела истерично рассмеялась, нервно косясь на дверь. Я знала, что времени у меня мало, что сил мало, но уйти я не могла. Дедушкина школа, наверное, но даже полузамутненным сознанием я понимала, что не смогу просто так уйти. Могут найти, заставить молчать...и не только меня.

   - Ты обычная девочка, а у Сафронова связи. Что ты вообще такое? Шлюха, которая по ночам крутит