детство, проведенное в Нью-Джерси, наложило на него отпечаток, не смягченный и тридцатью годами жизни в Калифорнии; Билл же Смок — это давнишний его знакомец, готовый пройти сквозь стены, этику и законность, чтобы выполнить волю своего хозяина.

Сегодняшняя встреча усилена присутствием Фэй Ли, вызванной Нейпиром для последнего пункта их неписаной повестки дня: журналистка по имени Луиза Рей собирается посетить в эти выходные остров Суоннекке — представляет она угрозу для безопасности или нет?

— Итак, Фэй, — говорит Гримальди, балансируя на краю своего стола, — что нам о ней известно?

Фэй Ли говорит, словно читая невидимую шпаргалку:

— Репортер «Подзорной трубы» — полагаю, все мы знаем, что это такое? Двадцать шесть лет, честолюбива, ближе к либералам, чем к радикалам. Дочь известного зарубежного корреспондента Лестера Рея, недавно умершего. Мать повторно вышла замуж за архитектора после дружественного развода семь лет назад, живет в пригороде Буэнас-Йербаса — Юингсвилле. Родных братьев и сестер нет. Изучала историю и экономику в Беркли, диплом с отличием. Начинала в «Хроникере», Лос-Анджелес, печатала политические статьи в «Трибуне» и «Вестнике». Не замужем, живет одна, по счетам платит вовремя.

— Стоячая вода, да и только, — комментирует Нейпир.

— Тогда напомните мне, почему мы ее обсуждаем, — просит Смок.

Фэй Ли обращается к Гримальди:

— Мы поймали ее, когда она расхаживала по институту, — во вторник, во время запуска. Она утверждала, что у нее назначена встреча с доктором Сиксмитом.

— На предмет?

— Была уполномочена написать статью для «Подзорной трубы», но я думаю, она что-то выуживала.

Президент правления смотрит на Нейпира. Тот пожимает плечами.

— Трудно определить, мистер Гримальди. Если она хотела что-то выудить, мы должны предположить, что она знала, за какого рода рыбой пришла.

Гримальди имеет слабость произнести вслух очевидное:

— Это отчет.

— У журналистов лихорадочное воображение, — говорит Ли, — особенно у голодных и молодых, ищущих свою первую большую сенсацию. Полагаю, она могла бы подумать, что смерть доктора Сиксмита была… как бы это сказать…

Альберто Гримальди изображает озадаченность.

— Мистер Гримальди, — вставляет Смок, — думаю, что у Фэй слишком много такта, чтобы прямо выложить вот что: эта Рей могла вообразить, будто мы убрали Сиксмита.

— «Убрали»? О господи! Это серьезно? Джо? Как ты думаешь?

Нейпир разводит руками.

— Фэй может быть права, мистер Гримальди. «Подзорная труба» отнюдь не славится твердой приверженностью фактам.

— У нас есть какие-нибудь рычаги воздействия на этот журнальчик? — спрашивает Гримальди.

Нейпир мотает головой.

— Я сам этим займусь.

— Она позвонила, — продолжает Ли, — и спросила, не сможет ли она взять интервью у нескольких из наших людей для статьи типа день-из-жизни-ученого. Так что я пригласила ее в отель на сегодняшний банкет и пообещала кое с кем познакомить на протяжении выходных. Собственно, — она бросает взгляд на часы, — я встречаюсь там с ней через час.

— Я дал на это добро, мистер Гримальди, — говорит Нейпир. — Лучше уж пускай она все разнюхивает прямо у нас под носом, где мы сами сможем за ней проследить.

— Совершенно верно, Джо. Совершенно верно. Определите, насколько серьезную угрозу она представляет. И в корне пресекайте всякие болезненные подозрения касательно бедняги Руфуса. — Все вокруг натянуто улыбаются. — Ладно, Фэй, Джо, картина ясна, спасибо, что уделили время. Билл, на пару слов о кое-каких делах в Торонто.

Президент правления и его подручный остаются одни.

— Наш друг, — начинает Гримальди, — Ллойд Хукc. Он меня беспокоит.

Билл Смок обдумывает его слова.

— В каком разрезе?

— У него такой вид, словно ему выпали четыре туза. Мне это не нравится. Понаблюдай за ним.

Билл Смок наклоняет голову.

— И тебе лучше бы припасти в рукаве какой-нибудь несчастный случай для Луизы Рей. В аэропорту ты все выполнил безупречно, но Сиксмит был выдающимся ученым, к тому же иностранцем, и мы не хотим, чтобы эта женщина раскопала какие-нибудь слухи о нечистой игре. — Он кивает вослед Нейпиру и Ли. — Эти двое подозревают что-нибудь о Сиксмите?

— Ли ни о чем не думает. Она пиарщица, а это все равно что иметь постоянную менструацию. Нейпир не смотрит. Он слепец, мистер Гримальди, слепец добровольный, и потом, ему скоро в отставку.

Айзек Сакс сгорбившись сидит в «фонаре» бара в отеле Суоннекке и смотрит на яхты в бархатистой вечерней голубизне. На столе стоит нетронутое пиво. Мысли ученого переходят от смерти Руфуса Сиксмита к страху, что может обнаружиться утаенная им копия отчета Сиксмита, а затем — к предупреждению Нейпира о конфиденциальности. «Сделка, доктор Сакс, состоит в том, что ваши идеи являются собственностью Приморской корпорации. Вы же не хотите не выполнить условий сделки с таким человеком, как мистер Гримальди, правда?» Неуклюже, но действенно.

Сакс пытается вспомнить, как чувствовал себя, когда ходил без этого узла в кишках. Он тоскует по своей старой лаборатории в Коннектикуте, где мир состоял из математики, энергии и атомных каскадов, а он был его исследователем. Ему нет дела до этих политических порядков величин, где нарушение лояльности может привести к тому, что мозги твои будут разбросаны по номеру отеля. «Ты разорвешь его на мелкие клочки, Сакс, одну чертову страницу за другой».

Затем его мысли переносятся к избытку водорода, взрыву, переполненным больницам и первым смертям от радиоактивного заражения. Официальному расследованию. Поиску козлов отпущения. Сакс ударяет одним кулаком о другой. До сих пор его предательство Приморской корпорации не выходило за рамки «мыслепреступления»,^[110] никогда не воплощалось на деле. «Осмелюсь ли я пересечь эту черту?» Он трет усталые глаза. Управляющий отелем вводит в банкетный зал группу цветоводов. Вниз не спеша спускается женщина, оглядывается в поисках кого-то, кто еще не явился, и направляется в оживленный бар. Сакс восхищается ее хорошо подогнанным замшевым костюмом, стройной фигурой, неброским жемчугом. Бармен наливает ей бокал белого вина и выдает какую- то шутку, которая удостаивается признания, но не улыбки. Она поворачивается в сторону Сакса, и он узнает ту женщину, которую пять дней назад принял за Меган Сиксмит: узел страха рывком затягивается сильнее, и Сакс поспешно выходит наружу через веранду, отворачивая лицо в сторону.

Луиза подходит к нише с окном. На столике стоит нетронутое пиво, но нет никаких признаков его владельца, так что она садится на нагретое место. Это лучшее место во всем помещении. Она смотрит на яхты в бархатистой вечерней голубизне.

Взгляд Альберто Гримальди блуждает по освещенному свечами банкетному залу. В помещении