последний раз и исчез в коридоре. По всему телу Хилари пробежала дрожь.

Еще несколько минут она стояла недвижно, глядя на закрывшуюся за Генри дверь и унимая волнение, прежде чем решилась двинуться к кровати. Хилари шатало, как пьяную.

Боже, что он обо мне подумал?

Ничего не чувствующими онемевшими пальцами Хилари механически стянула с себя платье, накинула на плечи махровый халатик и, зябко поеживаясь от внутреннего холода, прошла в ванную. С четверть часа она согревалась под горячим душем, чувствуя, как сильные струи оживляют ее тело и душу, а потом стала чистить зубы.

Поднеся щетку ко рту, она машинально взглянула в зеркало и содрогнулась от ужаса. На нее затравленно смотрела незнакомка с бледным лицом. Нет, это не мое отражение! Хилари разрыдалась. Такое же лицо смотрело на нее из зеркала в тот день, когда умерла малышка Айрин.

Едкие и горячие слезы хлынули ручьями из ее глаз, обжигая щеки и подбородок и капая в раковину. И даже когда Хилари легла и свернулась калачиком под одеялом, они продолжали течь, пока она, измученная вконец, не впала в глубокий сон, черный как сажа и лишенный прошлого, настоящего и будущего. Возможно, в этом и было спасение.

На другое утро Хилари разбудил ослепительный солнечный свет из окна.

Она открыла глаза не сразу, а лишь когда из головы улетучился густой и теплый туман, однако не торопилась отбросить одеяло и встать. Что-то подсказывало ей, что торопиться не надо, нет никакой нужды спешить. И только после того, как к ней вернулась способность соображать, она все вспомнила и снова натянула на голову одеяло.

— Боже, только не это! — выдохнула Хилари в подушку.

Но молитва ей вряд ли бы помогла, она это осознавала. Изо рта ее вырвался хриплый стон, Хилари тяжело задышала. Какой же дурой я выставила себя вчера! Впрочем, так мне и надо! Как же после всего я посмотрю Генри в глаза?

Этого Хилари не знала.

Она резко откинула в сторону одеяло и села на кровати, подтянув колени к груди. Тишину спальни прорезал еще один отчаянный стон. Хилари покачала головой и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. События минувшей ночи отчетливо всплыли в ее памяти.

Это был настоящий позор! Я набросилась на Генри, повисла у него на шее, как уличная девка — ни больше ни меньше, а он меня отверг и вдобавок прочитал нотацию. Стыд и срам!

Хилари в отчаянии начала раскачиваться на кровати, и вдруг ее взгляд случайно упал на будильник, стоящий на тумбочке у изголовья.

Одиннадцать часов!

Уставившись на циферблат, Хилари застыла с открытым от ужаса ртом. Обычно она просыпалась в семь утра, с тем чтобы до восьми часов, когда нужно было завтракать с Доминико, успеть привести себя в порядок и одеться. А ведь в доме гостят ее сестра и мать! От этой мысли Хилари сникла.

Должно быть, вчера, после всего пережитого я забыла завести часы. И вот результат. Однако, подумала тотчас же Хилари, странно, что меня никто не разбудил. Куда же все запропастились? Что за новые фокусы во французском стиле? Что ни день, то новый сюрприз!

Хилари стремительно вскочила с кровати. Где Доминико? Где мать, сестра?! Дом словно вымер…

Она бросилась в ванную, но на полпути застыла на месте, пронзенная новой страшной мыслью, от которой тревожно заныло сердце: Генри на вилле уже нет! Он улетел в Швецию. Хилари зажмурилась: в голову ударило горячей волной. Ей снова вспомнилось, как глупо вела она себя минувшей ночью.

Что Генри обо мне подумал? И думает ли обо мне вообще после всего случившегося?

Приняв душ и одевшись за рекордно короткое время, Хилари стянула волосы на затылке в хвостик и, прежде чем выйти из ванной, посмотрела на себя в зеркало — состроила смешную рожицу своему помолодевшему и вполне симпатичному отражению. Сегодня ей можно было дать на вид лет шестнадцать: без косметики ее лицо выглядело очень молодо и слегка наивно.

Приятные для мужского взора перемены не укрылись от хозяина виллы. Понаблюдав, как Хилари спускается по лестнице, Генри бархатным баритоном воскликнул:

— Наконец-то! Если бы это случилось зимой, я бы подумал, что ты впала в спячку.

— Генри! — вскрикнула она, резко обернувшись и едва не потеряв равновесие. На щеках у нее выступили багровые пятна, а голос звенел, как натянутая тетива, выдавая ее крайнее возбуждение. — Разве ты не собирался отбыть сегодня утром в Швецию? По-моему, ты сказал, что уедешь очень рано. Что- то случилось?

Генри некоторое время молча разглядывал ее, потом пожевал губами, вздохнул, наморщив нос, потянулся и как ни в чем не бывало ответил, улыбаясь одними губами:

— Я передумал. — Он помолчал, прищурился и добавил, сверля Хилари своим гипнотизирующим взглядом: — Я могу это себе позволить, ведь я — босс!

— А где мои сестра и мама? — спросила Хилари, ощущая, как по спине от нехорошего предчувствия побежали мурашки.

— Уехали на прогулку вместе с Доминико, Николь и Полем, — промурлыкал Генри. — Николь прихватила на пикник столько продуктов, что можно накормить взвод солдат. Так что они не проголодаются, не волнуйся. Вряд ли их стоит ожидать раньше, чем стемнеет. Сегодня такой чудесный день!

Вот так новость! Хилари остолбенела. Может быть, он шутит? Почему же меня не предупредили? Очередной сюрприз! Чья это затея?

— Не раньше, чем стемнеет? — повторила она. — Они лишь вчера приехали, мы с ними не виделись целую вечность! Почему же они… — Она замолчала, прочитав ответ на свой вопрос в его темных смеющихся глазах. — Это ты их отослал?! — вскрикнула она. — И даже не позволил разбудить меня!

— Я лишь подал им идею, как можно совершить увлекательную экскурсию и заодно поближе познакомиться с Доминико. Всем эта мысль понравилась. — Генри развел руками.

— Да что ты говоришь! — вскипела Хилари. — Я тоже с удовольствием поехала бы на пикник! Почему меня не взяли?

— Скажи уж прямо, что хочешь понять, почему я подал им такую идею, — посоветовал Генри, сверля ее взглядом.

Она почесала кончик носа, как поступала всегда в минуту растерянности или смятения, и Генри ощутил прилив нежности от этого смешного жеста, всегда умилявшего его. Но тон, которым Хилари ответила ему, стер, словно наждак, благодушие и вверг его в уныние.

— Признаться, меня это не очень интересует. Но из чистого любопытства я готова выслушать твои объяснения.

Генри кивнул.

— Хорошо, я все тебе объясню, но сперва мы с тобой подкрепимся. Вчера я заметил, что ты плохо ешь. Этому пора положить конец!

Хилари отказывалась верить своим ушам. Впрочем, она не до конца доверяла и собственным глазам.

— Как мне питаться — мое личное дело, тебя это не касается! — резко ответила она и вдруг вспомнила, что они уже разговаривали в таком же духе и Генри посадил ее в лужу… — Послушай… — Хилари сменила тон, — у меня масса дел, и у тебя, полагаю, тоже. Когда ты должен быть в аэропорту?

— К дьяволу аэропорт! — рявкнул Генри. — Ты непременно должна сесть за стол и как следует позавтракать!

— Это приказ? Я приговорена к смерти?

— Считай, что тебе предложено заморить червячка, — смягчился Генри, видя, что спорить из-за пустяка бессмысленно. — По утрам полезно перекусить.

— Я как-нибудь сама разберусь, чем мне заняться с утра!