Ее-ии-юю вяло помахивал хвостом, удерживаясь на поверхности воды. Любопытных у бассейна почти не было, за исключением двух мальчишек, пяливших на него глаза с противоположного края загона и кричавших друг другу:

— Смотри, филия, филия!

Он знал, что так люди называли их, Живущих-В-Океане. Раньше, когда Океан был меньше, люди называли их по-другому. Но тогда всё было другое, не такое, как сейчас.

Сами себя они называли иначе. Часто по-разному. Постоянство было им неинтересно. Но на человеческий язык перевести эти названия было невозможно. Ближе всего подходило выражение Дети Океана. И то весьма приблизительно. Это название более всего нравилось Ее-ии-юю. И сейчас один из Детей был заперт людьми в клетке вместе с его злейшими врагами, которые смотрели на него из-за решёток, и в их глазах он читал лишь одно: смерть!

Случилось то, чего не должно было произойти. То, о чём предупреждали старики и просто более опытные особи, говоря о том, что люди стали сильнее и хитрее. Он попал к врагу. Но даже не это было самым худшим. А то, что его заставили рассказать о том, о чём он знал.

Хорошо ещё, что люди не подозревали, какие надо задавать вопросы. Так что они ничего не узнали ни о Главной Цели, ни об Эксперименте. Всё, что их интересовало, — это численность Детей, место их обитания, их способности и возможность привлечения ими к войне других видов.

Когда ему ввели какой-то препарат, он держался, хотя это было и трудно, и ничего не отвечал Главному Врагу. Но когда тот надел на голову прибор, Ее-ии-юю уже ничего не смог утаить. И отвечал, отвечал, отвечал.

О том, что в их стае осталось девять тысяч особей. О том, что другие стаи кочуют далеко, и каждая находится рядом с человеческой колонией либо с их скоплением. О том, что да, в Океане ещё много колоний людей, и разбросаны они по всей планете. О том, что в случае поражения их стаи другие обязательно придут им на помощь. О том, что да, они воздействует на хищников, которых люди называют сатками и клотами, чтобы те сражались против людей. О том, что они, Дети, обладают телепатическими способностями, которые весьма высоки. И ещё о многом, многом другом.

Когда один из допрашивающих спросил его «почему вы издавна убиваете людей?», он ответил, что они людей не убивали. Среди вопрошающих начался шум. Они с гневом стали кричать на Ее-ии-юю, обвиняя его во всех грехах. Почти во всех головах пылали гнев и ненависть. Но вопроса, которого он страшился, люди так и не задали. Вопроса, которого Ее-ии-юю ждал почти с ужасом, хотя после действия препарата ему стало почти всё безразлично. Вопроса, на который он вынужден был бы дать правдивый ответ, после которого Мир снова перевернулся бы. Додуматься до него было проще простого. Лишь нахлынувшие на людей эмоции не дали им возможности задать его. А ведь формулировался он так просто. Надо было всего лишь спросить…

Внезапно буря новых чувств и эмоций захлестнула его. Ее-ии-юю внимательно вгляделся в противоположный край загона. Там стоял новый посетитель, который и излучал все эти чувства. Ее-ии-юю было не привыкать к этому со стороны людей, хотя он с трудом переносил выплеснутые на него отрицательные эмоции. Разница между этим человеком и другими посетителями загона состояла в том, что гнев и ненависть этого человека не были направлены конкретно на него, а относились… к его же сородичам. То есть к людям.

У Ее-ии-юю внезапно появилось ощущение свалившейся на него из ниоткуда удачи. Соблюдая величайшую осторожность, он погрузился во внутренний мир этого человека, в мир полыхавших чувств и желаний. Поначалу он чуть было не обжёгся, но вовремя ушёл от обжигающего накала страстей, забился в какой-то уголок, всё тщательно изучая и запоминая, а затем принял решение.

Он почти нежно послал мозговой импульс и заметил, как человек испуганно вздрогнул и обернулся. Но затем, не обнаружив никого вокруг себя, человек пристально посмотрел на Ее-ии-юю.

«Да, ты прав, это я, — подумал Живущий-В-Океане, — и тебе не стоит меня бояться».

«Я никого не боюсь», — с вызовом, мыслью на мысль ответил человек.

«И это хорошо, — подумал он, чувствуя, что, невзирая на слова человека, тот потрясён, — потому что именно боязнь и непонимание и породили вражду между нами. А я ведь знаю тебя, — послал он мысль после короткой паузы, давая человеку возможность прийти в себя. — По рассказам Питриса. Ты — Пронис».

Человек чуть не рухнул в воду, и Ее-ии-юю, как его и учили, послал ему импульс участия и любви.

«Да-да, не удивляйся. Питрис нам рассказывал о тебе. Какой ты хороший человек и как все силы отдаёшь ради сохранения порядка и благополучия колонии».

«Но как вы…»

Закончить мысль Пронис не смог, слишком велико было его потрясение.

«Как мы разговаривали с Питрисом? — как можно ласковее спросил Ее-ии-юю. — С помощью изобретённого им же прибора, принцип действия которого подсказали ему мы. Мы давно уже сотрудничали с ним и во многом помогали ему. Жаль, что такой достойный человек так рано ушёл».

«Это всё они, — поймал злобную мысль Ее-ии-юю. — Всё новая власть во главе… во главе с проклятым Птунисом!»

«Мы знаем, — сочувственно покивал Ее-ии-юю. — И знаем, что они обманывают вас, натравливая людей на истинных Детей Океана. Хочешь, я расскажу тебе, как на самом деле обстоят дела, открою истинное положение дел, творящихся в Мире? — Ее-ии-юю сделал небольшую паузу и закончил: — И расскажу, что можно сделать, чтобы исправить зло, нанесённое вашими нынешними руководителями?»

«Да», — облизав губы, мысленно произнёс Пронис.

— Эй, Пронис, — хлопнул его по плечу один из охранников. — Что ты здесь стоишь так долго? Смотри, рыба тебя обработает, и будешь у неё на побегушках.

Он посмотрел на филию, которая застыла возле поверхности и, казалось, спала.

— Еду ей будешь приносить, пелёнки менять! — попытался сострить его товарищ.

Охранники дружно засмеялись над немудрёной шуткой.

— Подожди, — прохрипел Пронис, — дай ещё посмотреть. Никогда ведь живую филию не видел.

— Чаще надо было в море выходить! — бросил охранник и отошёл от Прониса, покрутив пальцем у виска.

Но Пронис ничего этого не замечал. Он полностью погрузился в мир, раскрываемый перед его мысленным взором филией.

Когда он ушёл, Ее-ии-юю позволил себе расслабиться. Дело было сделано, и вся надежда была теперь на этого человека. У Дитя Океана не было ни малейшего чувства сожаления относительно того, что в некоторых местах человеку пришлось солгать. Ради Великой Цели можно было пойти на всё, даже на маленькую ложь. Зато теперь он исправит свою ошибку, которую допустил, позволив себя поймать.

Когда-то Ии-ее-аа, один из их лидеров, говорил ему, что ради Великой, ради Главной Цели можно пойти на всё. Они пошли на войну, хотя никто не хотел этого. Это был тяжёлый шаг, но Дети его сделали. Следующий шаг сделает он, но уже в одиночестве. Это решение далось Ее-ии-юю нелегко, но у него не осталось выбора. Слишком многое люди узнали от него. И поэтому они должны умереть.