время боя может принести победу. Поэтому он решил заранее вывести группу лучших охотников из колонии, с тем чтобы они спрятались и ждали начала битвы. В разгар сражения они должны были нанести удар по филиям с тыла. По плану Птуниса, после этого ряды рыб должны были расстроиться, и тогда они навалились бы на них всей своей силой и уничтожили вражеское войско.

Чтобы засаду никто не обнаружил, Седонис со своими людьми вышел после полуночи. Специально для них были сделаны усиленные шлемы, глушащие воздействие филий и закрывающие собственные мысли. Поэтому Птунис никому и не говорил о засаде. Ведь, если он может читать мысли, тогда это же могут и филии. Группа засела в развалинах одиночного строения, расположенных метров на двести дальше от того места, где Птунис планировал дать бой рыбам.

Они дали бой. И проиграли. Но засада пригодилась. И теперь отряд Седониса уничтожал победителей.

Филии запаниковали. Их слаженная группа распалась. Они метались из стороны в сторону, а охотники Седониса расстреливали их чуть ли не в упор.

Птунис огляделся. Клоты больше не возвращались. Сатки тоже не проявляли большей активности, а те, кто слишком близко подплывал к отступающему войску, получали порцию пуль. Птунис взмахнул ластами и направился в сторону Седониса.

Одна из филий совершенно обезумела и плыла в сторону Птуниса, казалось не замечая вокруг себя никого. Птунис поменял обойму в ружье и, вытянув руку, всадил филии пулю в то место, где у неё должен был быть мозг. Филия дёрнулась и замерла. Птунис поплыл дальше.

Но, когда он приблизился к месту сражения, там всё уже было кончено. Единичные филии, оставшиеся в живых, покидали место сражения. Никто из них даже не пытался сопротивляться. Птунис махнул Седонису рукой и подал знак отходить к колонии.

Тесной группой отряд Седониса направился к развалинам. Внезапно на них налетел сатк. Очевидно, один из немногих, ещё оставшихся на месте сражения. Его встретили выстрелы из десятка ружей. Несколько пуль попало в хищника. Он резко изменил направление и ушёл вверх. Оставшиеся сатки тоже уплывали, вовсе не горя желанием нападать на людей, обладающим таким страшным оружием, которое очень больно кусало и убивало на расстоянии.

Когда Птунис с товарищами приблизились к основной группе, ни одного врага поблизости уже не было. Однако поредевшая армия всё равно построилась в боевой порядок и только тогда стала медленно отходить к колонии.

— Проклятие! — мрачно произнёс Птунис. — Нас разбили. И хотя это наше первое поражение с начала войны, от этого всё равно не легче.

Дело происходило в комнате, памятной многим по кровавой схватке с охранниками Питриса. Теперь здесь был кабинет Заргиса. Он сделал ремонт, заменил поломанную мебель, но всё равно это помещение служило напоминанием о том, что здесь произошла схватка, приведшая к гибели бывшего главы Совета. Всё руководство колонии, за исключением раненого Радиса, с кислым видом восседало на новых стульях, сваренных из железа.

— Почему это мы проиграли? — удивился Седонис. — Мы же уничтожили почти всех филий, руководивших сражением. И целую уйму сатков.

— А сколько потеряли сами? — хмуро спросил его Птунис. — Пятьдесят три человека не вернулись в колонию. Для нас это огромные потери. С начала войны мы потеряли уже семьдесят человек, и заменить их некем! Понимаешь, некем! Ещё несколько таких сражений, и мы можем сдаваться этим проклятым рыбам!

— Но ведь население Ружаш за последнее время увеличилось, — удивился Седонис. — Так почему мы должны будем сдаваться?

— Потому что, — ответил ему вместо Птуниса Герфис, — оно увеличилось в результате всплеска рождаемости. Вот так. Но эти мальцы вырастут и станут охотниками ой как не скоро. А ведь ещё одно сражение с такими потерями — и мы, во-первых, потеряем своих лучших воинов, то есть охотников, а во- вторых, будет подорван боевой дух колонистов, который до этого был чрезвычайно высоким.

— Уныние уже и так овладело многими, — сказал Заргис. — Я разговаривал с людьми, — настроение у большинства подавленное. Нам нужна победа. Опять.

— Если подскажете, как убить клота, — прищурившись, посмотрел на него Птунис, — может быть, мы что-нибудь и придумаем.

— Может, и подскажу, — в тон ему ответил Заргис.

Все присутствующие немедленно уставились на главу Совета.

— Видите ли, — начал Заргис, — я тоже много чего читал о старинном оружии. Кроме ружей, стреляющих пулями, были ещё и так называемые пушки, метающие снаряды большой разрушительной силы. Гораздо большей силы, чем наши маленькие капсулы. Эти снаряды метали из различных орудий: больших, маленьких, и даже из специально приспособленных для этого труб. Единственная загвоздка состоит в том, что подводных орудий, подобных нашим ружьям, разработано не было.

— Ну и чем тогда это нам может помочь? — хмуро спросил Герфис.

— Это может нам помочь тем, — отрезал Заргис, — что мы знаем о таких орудиях. И если они нам нужны, значит, их необходимо сделать. Наши предки были могущественны. Они владели всей планетой, и им не было нужды воевать под водой с гигантскими чудовищами. А нам придётся. Кстати, всё это время я не только работал над изобретением резины. Меня интересовало и получение других взрывчатых веществ. Так вот, я изобрёл одну смесь. Одна чрезвычайно опасна и нестабильна, но гораздо мощнее той, что находится в пулях наших ружей. И я, кажется, придумал, как можно её использовать.

Все затаили дыхание.

— Надо будет сделать несколько специальных стрел для наших пневматиков. Таких, где передняя часть корпуса будет полой. Туда мы поместим это вещество. При попадании стрелы в клота сразу же произойдёт взрыв, который нанесёт ему гораздо более серьёзную рану, чем пуля. Но всё равно стрелять придётся в наиболее уязвимые места. Всё-таки чересчур уж клот огромен, и его даже такими стрелами будет трудно вывести из строя. Стрелять придётся с максимальной, в крайнем случае со средней, дистанции, чтобы не нанести вред самому себе. Кроме того, нужно будет соблюдать очень большую осторожность в обращении с такими стрелами, потому что, как я сказал, новое вещество чрезвычайно нестабильно, и заряд может разорваться в руках. Ну и как вам такое предложение?

— Отлично! — выкрикнул первым Седонис. — Чур, я первым испытаю его.

— Это же не соревнование и не игра, — поморщился Птунис, хотя было видно, что идея его захватила. — Хотя это интересно, и даже очень. Тем более других средств против клотов у нас нет. И когда мы сможем провести испытание? — задал он вопрос Заргису.

— Теперь всё зависит от нашего механика, — развёл тот руками. — Когда он изготовит нужные нам стрелы.

Все посмотрели на Герфиса. Тот усмехнулся в ответ:

— Я думаю, много времени это не займёт.

Через два дня стрелы были готовы. Приказ Птуниса о недопущении командиров к испытаниям остался в силе, и Седонису, как он ни возмущался, испытывать новые стрелы не разрешили. Алманис попросил, чтобы честь испытать новое оружие досталась его людям, и в Кормушку спустился один их охотников Лонжаш.

Соблюдая все рекомендации Заргиса, он осторожно зарядил пневматик, и только после этого в Кормушку запустили кула. Кул был ещё молод и сразу же попытался наброситься на одинокого пловца. Попавшая в него стрела разнесла хищнику полморды и убила на месте.

Зрители были в восторге и бурно выражали своё восхищение изобретателю. Заргис спокойно выслушал поздравления, а когда они закончились, тихо сказал Птунису:

— Но вы-то понимаете, что кул — это не клот. Их размеры несопоставимы.