Мой дражайший друг!

Простите меня, пожалуйста, что я беспокою вас своими личными делами – но хотя Коган заставляет меня ответить, я действительно не знаю, нахожусь ли я в пределах вашего кодекса вежливости или вне его – я должен писать вам длинное письмо о чем-то, что меня беспокоит и прошу вашего совета. Я поставлен в очень неприятное положение, так как рискую изменить другу и вашему кодексу чести (друг этот не вы). Я надеюсь, что могу полностью полагаться на вашу личную дружбу и, конечно, честь.

Честь! Какое странное, очень странное представление вы имеете об этом священном понятии! Не путайтесь, потому что действительно все это скорее смешно, нежели опасно. Однако имеется опасность потерять м-ра Хьюма.

Завтра напишу подробнее. Ферн маленький осел, но он ясновидящий и также немного галлюцинирует. Но м-р Хьюм слишком строг к нему. Мальчик надеется, что если мы являемся мифом или обманщиками, то нас выявит. Хорошо, какой же вред в такой галлюцинации? Однако, X. предает его доверие и присылает мне письмо длиною в три ярда с советом, как выйти из наших затруднений! Он хочет быть нашим благодетелем, чтобы мы были вечно перед ним в долгу за то, что он еще раз спас М. от ловушки Ферна. Я послал бы вам его письмо, но на нем надпись 'частное и конфиденциальное', и я был бы в его глазах не джентльменом, если бы он узнал о таком нарушении доверия. Ну, во всяком случае я хочу, чтобы вы прочли это письмо и оставляю вам для выбора отослать его или уничтожить. Если вы не хотите, чтобы он знал, что вы читали его – ну, тогда наклейте на него марку и бросьте в почтовый ящик. Я не думаю, что он на этот раз доверит вам свою тайну. Впрочем, я могу ошибаться. Скоро вы узнаете больше.

Мой дорогой Брат!

Возможно, что неделю тому назад я едва ли пропустил бы этот удобный случай, чтобы сказать, что ваше письмо, касающееся м-ра Ферна, является полнейшим злотолкованием духа и, более всего, позиции М. по отношению к упомянутому молодому джентльмену, что является следствием вашего полного незнания целей, им преследуемых, и больше ничего я не сказал бы. Но теперь многое изменилось. И хотя вам 'стало известно', что мы 'в самом деле не обладаем силою чтения мыслей', на что претендовали, все же мы знаем достаточно о духе, в каком мои последние письма были восприняты, о произведенном недовольстве, чтобы заподозрить, если не знать точно, что какой бы непривлекательной ни казалась бы часто истина, все же для меня настало время поговорить с вами в открытую. Ложь – убежище слабых, но мы достаточно сильны, даже несмотря на все те недостатки, которые вам угодно было раскрыть в нас, чтобы ничуть не побояться правды. Также мы не собираемся лгать только потому, что в наших интересах показать себя мудрыми в вопросах, в которых мы невежественны. Итак, возможно, что было бы более благоразумно сказать, что вы знали, что мы действительно не обладаем силою чтения мыслей, если мы не будем совершенно в единении, т. е. не сконцентрируем целиком внимание на человеке, чьи мысли мы желаем узнать, – так как это был бы неотрицаемый факт, вместо пустого предположения, каким оно является в вашем письме. Но как бы то ни было, я нахожу, что перед нами два пути и ни малейшей возможности компромисса. С этого времени, если вы желаете работать с нами, мы должны это делать на основе полного взаимопонимания. Вам предоставляется полная свобода говорить нам, раз уж вы пришли к такому убеждению, что большинство из нас, благодаря тайне, которая нас окутывает, живет, приписывая себе владение знанием, которого в действительности у нас нет. Мне, в свою очередь, должно быть предоставлено такое же право, как и вам, доводить до вашего сведения, что я думаю о вас, причем с вашей стороны вы должны обещать, что вы не будете внешне смеяться и испытывать недоброе чувство внутренне (нечто, чему вы, несмотря на ваши усилия, редко можете помешать), но если я буду ошибаться, то вы будете доказывать это более вескими доводами, нежели голословными отрицаниями. Если вы не даете такого обещания, то совершенно бесполезно для любого из нас тратить время на возражения и переписку. Лучше обменяться астральным рукопожатием в пространстве и подождать, пока или вы приобретете в большей степени дар отличать истину от фальши, чем вы обладаете теперь, или пока не будет доказано, что мы самозванцы (или еще хуже – лживые призраки), или, наконец, что некоторые из нас в состоянии продемонстрировать наше существование вам самому или м-ру Синнету – не астрально, потому что это могло бы подкрепить теорию, что мы только 'духи' – но посредством посещения вас лично.

Так как становится совершенно безнадежным убедить вас, что даже мы при случае действительно читаем мысли других людей, то могу ли я надеяться, что вы поверите в достаточность наших познаний в английском языке, чтобы не истолковать ложно вашего весьма простого письма? И поверите ли вы мне, если я скажу, что вполне понимая ваше письмо, я вам отвечаю столь же просто: 'Мой дражайший Брат, вы ошиблись абсолютно от начала до конца!' Все ваше письмо основано на недоразумении, на полном незнании 'недостающих звеньев', которые одни могли бы дать вам нужный ключ к пониманию всей ситуации. Что вы могли подразумевать под следующим?

'Мой дорогой Учитель. Среди вас вы чрезвычайно портите Ферна – тысячу сожалений, – ибо он в сердце своем хороший человек и очень устремлен к оккультным знаниям; у него сильная воля и большая способность к умерщвлению плоти; я уверен, что он мог бы быть полезным для ваших целей. Но его самомнение становится невыносимым, и сам он становится выдумщиком небылиц, и этим он обязан вам всем. Сначала он совершенно обманул М.! И теперь он постоянно лжет Синнету, чтобы поддержать свой обман, что он, якобы, пользуется доверием М., который принял его в ученики и доверяет ему секреты; и теперь он считает себя ровнею со всеми… М, отвечает, попавши в западню, которую этот обман… вне сомнения, начат в ваших интересах и т. д. '

Мне необходимо повторить то, что я говорил раньше, а именно, что до получения вашего первого письма относительно м-ра Ферна, я никогда не обращал на него ни малейшего внимания. В таком случае – кто 'среди нас' портит этого молодого джентльмена? Разве М.? Видно, что вы знаете о нем еще меньше, чем он знает, в вашем представлении, о том, что у вас на уме. 'Он совершенно обманул М. ' Так ли? Мне жаль, что я вынужден сказать, что с точки зрения вашего западного кодекса оно выглядело бы наоборот – мой возлюбленный Брат явился бы тем, кто обманывает м-ра Ферна, если бы этот дурно звучащий термин не имел у нас другого значения и также другого названия. Последнее, разумеется, может вам показаться еще более 'отвратительным', так как даже м-р Синнет, являющийся верным эхо всех светских людей английского