читать другим теософам. Надеюсь, что вы из-за этого не припишете мне 'неджентльменских инстинктов'. Что касается всех других людей, то так как в нынешнее время общепризнанным джентльменом часто является низкий негодяй, чья благородная внешность прикрывает душу злодея, то пусть они думают обо мне, как хотят. Эти выписки я даю вам, потому что становится совершенно необходимо, чтобы вы были правильно информированы об истинной натуре того, кто теперь проводит свое время в писании писем лондонским теософам и кандидатам в члены с определенной целью настроить каждого мистика Запада против Братства 'атеистов, лицемеров и колдунов'. Это поможет вам направить свои действия в случае возможных непредвиденных обстоятельств и зла, причиняемого вашим другом и нашим доброжелателем, который, осуждая моего Брата, моего более чем друга, как вора, труса, лгуна и воплощения низости, оскорбляет меня словами сочувственной похвалы, которую, он думает, я способен предательски принять и быть настолько слабоумным, чтобы не оценить ее стоимости. Запомните, что против такого друга следует принимать такие же предосторожности, как против дуэлянта, носящего латы под рубашкой. За ним числится много добрых деяний, но пороков гораздо больше. Первые всегда вызывались чрезмерным самолюбием и воинственностью; и если еще не вырешилось окончательно, что станет той движущей силой, которая определит его следующее рождение, мы можем пророчествовать с полной уверенностью, что ни в коем случае он не станет Адептом ни в этой, ни в следующей жизни. Его 'духовным' стремлениям была дана полная возможность развиваться. Он был подвергнут испытанию, как все должны подвергаться, подобно бедному мотыльку, который был опален пламенем свечи в замке Ротней вместе с подобными ему, но победителем в этой борьбе за адепство всегда оказывалось 'Я' и только 'Я'. Его мозговые видения всегда рисовали перед ним изображение нового возродителя человечества вместо 'Братьев', чье невежество и черно-магические деяния он обнаружил. Этот новый 'Аватар' не живет в Алморах, но в Джекко. И, таким образом, демон тщеславия, тот самый, что погубил Дайянанда, губит нашего 'бывшего друга' и подготавливает его к нападению на нас и на Т. О., к нападению более свирепому, чем Свами. Однако, будущее может само позаботиться о себе. Теперь мне приходится беспокоить вас только вышеуказанными данными. Теперь вы, возможно, понимаете, что заставило меня собирать доказательства о его лживой, коварной натуре в минувшем октябре. Ничто, мой друг, даже деяния, кажущиеся абсурдными и предосудительными, не делаются нами бесцельно.

Первого декабря м-р Хьюм в письме полковнику Олькотту сказал о нас: 'Что касается Братьев, я питаю искреннюю привязанность к К. Х. и всегда буду питать таковую, а что касается других, то, несомненно, они очень хорошие люди и действуют соответственно со своими умственными способностями. Но что касается их системы, то я, конечно, придерживаюсь совершенно противоположных взглядов… Но это не имеет никакого отношения к экзотерическим практическим целям Теос. Общества, в содействии и достижении которых я могу сердечно сотрудничать с Вашими добрыми Братьями и т. д. '

Восемью днями ранее (22 ноября) он даже написал П. Сриневас Роу, судье С. С. С. в Мадрасе: 'Я нахожу, что Братство представляет собою сборище безнравственных эгоистичных людей, не интересующихся, как организация, ничем другим, как только собственным духовным развитием (имейте в виду, что в этом отношении К. Х. является исключением, но он, я полагаю, только единственный), и их система – система обмана, обильно насыщенная колдовством (!), в котором используются призраки, т. е. элементалы, для производства их феноменов. Что касается обмана, то этот человек стал их учеником и дал требуемые ими обеты, вы не можете верить ни одному слову, которое он говорит… он будет лгать систематически. Что касается колдовства, то дело в том, что до времени Дзон-ка-па… они были сборищем явных мерзких колдунов… Каждый ученик раб – раб наиболее отвратительного вида – мошенник в мыслях так же, как в словах и делах… Наше Общество является зданием с благородным наружным видом, но оно построено не на вековой скале, а на плывунном песке атеизма… Вы свободны употреблять это письмо по своему усмотрению между членами Общества и т. д. '

Девятого числа того же месяца он писал Олькотту о 'явном эгоизме Братства, преследующего только цель своего духовного развития'.

Восьмого сентября в письме 12 ученикам (к тем самым, на которых он указывает в письме судье Сринавас Роу, как на лгунов, попавших в рабство, после получения от них раздраженного, откровенного совместного ответа на вышеуказанное дипломатическое письмо) он сказал, как вы знаете, что он не ожидал, что какой-нибудь европеец будет читать между строк о его заговоре в письме, помещенном в 'Теософе'; но 'группа браминов, тончайших умов в мире, не простых браминов, но людей высочайших, благороднейшего воспитания и т. д. ' Они 'могут быть уверены, что я (он) никогда ничего не скажу, что не будет в пользу Братьев, Общества и его цели.. ' (Таким образом выходит, что обвинения в колдовстве и бесчестии идут на пользу азиатским Адептам). В этом самом письме, если вы помните, он добавляет, что это 'наиболее действенное оружие для обращения неверующих дома', что он, конечно, надеялся (путем помещения этого письма в 'Теософе') 'включить нашу дорогую Старую Леди – я не мог включить ее в заговор' и т. д.

При всем его коварстве и дипломатии, он в самом деле, кажется, страдает недостатком памяти. Он не только не включил 'дорогую Старую Леди' в заговор в длинном частном письме, написанном ей несколькими числами позже того, как он сказал, что 'действительное оружие' было отослано для опубликования (письмо, посланное ею вам, и которое вы потеряли при упаковке в Симле), но он фактически сошел со своего пути, чтобы написать несколько слов пояснений на обратной стороне упомянутого 'письма'. Оно сохранено Дамодаром так же, как и другие рукописи, и там написано: 'Пожалуйста, печатайте это тщательно и без изменений. Оно прекрасно ответит на письмо Девисона и на другие письма из дома'.. (Выдержки из этих писем были вложены в его рукопись). 'Мы не сможем долго, я боюсь, поддерживать, но намеки, подобные этим, помогут тормозить падение' и т. д.

Выковав, таким образом, наиболее действенное оружие для обращения неверных дома, что касается нашего действительного существования, и вследствие этого не будучи в состоянии это отрицать, какое может быть лучшее противоядие, как не прибавить к заключающимся в нем намекам полное и ясно выраженное обвинение в колдовстве и т. д.

Будучи обвиненным двенадцатью учениками в умышленной фальсификации фактов со ссылкой на 'дорогую Старую Леди', которую он, несмотря на все свои утверждения о противном, включил в заговор, он уверяет в письме Субба Роу, что никогда этого не делал, что его письмо, адресованное 'мадам', объясняющее ей, почему и по каким причинам это его 'письмо' посредством Н. Х. было направлено и отослано ей значительное время спустя после того, как упомянутое обличительное письмо уже печаталось. На это Субба Роу в своем письме, служащем ответом на злостное обвинение в адрес М., ответил, цитируя те самые слова, которые были написаны на обратной стороне упомянутого письма, тем доказывая ему, как бесполезна дальнейшая ложь. Вы можете судить, какова теперь его любовь к Субба Роу!

Теперь мы приходим к букету. В письме от первого декабря Олькотту (первое цитируемое письмо) он ясно претендует на обладание силами Адепта. 'Мне очень жаль, что я не могу телесно присоединиться к вам в Бомбее, но если позволите, я, тем не менее, смогу, возможно, помочь вам там'… Уже в случае с Ферном он говорит: 'Это совершенный хаос, и никто не в состоянии сказать, что от чего происходит и чего нет'. И несколько писем по этому самому предмету изобилуют признаниями, что у него нет способностей понять, что происходило в течение 'прошедших шести месяцев'. Совсем наоборот, казалось бы, так как в одном письме в этот период он описывает себя, как находящегося 'духовно не на одном уровне с ним (Ферном), Синнетом и другими'. Он не осмелился хвастаться мне о своем духовном ясновидении, но теперь, когда он 'порвал навсегда с тибетскими колдунами', его дремлющие адептские способности вдруг развились в чудовищной пропорции. Они, должно быть, с рождения уже были удивительно велики, так как он сообщает Олькотту (в том же письме), что 'некоторое количество занятий пранаямой в течение нескольких месяцев (всего шесть недель) было необходимо, чтобы снова обеспечить умение сосредотачиваться… Я прошел эту стадию, и – я теперь йог'..

Обвинение, ныне предъявляемое ему, носит настолько серьезный характер, что я никогда бы не потребовал от вас, чтобы вы поверили только на основании одних моих утверждений. Отсюда – размеры этого письма, и последующие улики, пожалуйста, читайте с величайшим вниманием и выводите ваши заключения, базируясь исключительно на приведенных доказательствах.

В своем июльском письме мне он вменяет нам в вину лживое поведение Ферна, его притворные видения и притворные вдохновения от нас. А в письме м-ру Олькотту от 1 декабря он обвиняет М., моего любимого Брата, якобы действующего 'наиболее бесчестным образом', добавляя, что он 'никогда не смотрел